Адольф Гитлер (Том 2)

Выгода, которую получил Гитлер от этого договора, была действительно огромной. Хотя пакт в самой Германии был и оставался малопопулярным, Гитлер мог предъявить его миру все вновь и вновь как убедительное свидетельство своей воли к взаимопониманию даже с извечными противниками, и на самом деле, как сэр Эрик Фиппс отмечал в своём докладе в Лондон вскоре после этого события, германский канцлер доказал, что он настоящий государственный деятель, принеся известную долю своей популярности в жертву внешнеполитическому здравому смыслу[508 - Documents on British Foreign Policy, 2nd ser. vol. IV, донесение от 30.01.1934.]. Одновременно Гитлеру удалось дискредитировать систему Лиги наций, которой все прошлые годы не посчастливилось решить опасную и таившую в себе большой заряд напряжённости проблему германо-польского соседства, в результате чего, как убедительно жаловался Гитлер, раздражение, казалось, приняло «характер обоюдного наследственного политического порока». Без видимых усилий, в ходе нескольких двусторонних переговоров он теперь устранил эту проблему.

Наконец, договор доказывал также и хрупкость барьеров, возведённых вокруг Германии. «В лице Польши падёт один из сильнейших столпов Версальского мира», – сформулировал генерал фон Сект в своё время одну из внешнеполитических максим Веймарской республики, явно при этом имея ввиду устранение соседнего государства при помощи военной акции[509 - Epstein J. Der Seeckt-Plan. In: Der Monat, 1948, H. 2, S. 42 ff.]; теперь Гитлер продемонстрировал, что при наличии воображения политическими средствами можно добиться гораздо большего эффекта. Союз освобождал Германию не только от угрозы войны на два фронта – со стороны Польши и Франции, но и безвозвратно выламывал крупный блок из системы коллективного обеспечения мира. Женевский эксперимент, по сути дела, уже в тот момент потерпел крушение, Гитлер перечеркнул его «с первого же захода», прежде всего надо отметить, что он заставил играть роль нарушителя спокойствия Францию, о чью мощь и неуступчивость набила себе шишки веймарская внешняя политика. Отныне он мог пустить в ход ту политику двусторонних переговоров, союзов и интриг, без которой не могло быть его внешнеполитической стратегии; его шанс на успех состоял в том, что ему противостоял не сплочённый фронт, а всего лишь изолированные друг от друга противники. Вновь началась игра, которую он так виртуозно инсценировал и довёл до успешного финала на внутриполитической сцене. Игроки противоположной стороны уже поджимали. Первым был, уже в феврале 1934 года, британский лорд-хранитель печати Антони Иден.

К числу наиболее эффективных приёмов воздействия на ход переговоров относилось то чувство изумления, которое вызывал сам Гитлер своим поведением. Он вступил на пост без какого-либо опыта ведения правительственных дел, не был депутатом, не знал ни дипломатического этикета, ни официального стиля и, очевидно, не имел никаких представлений о мире. Как в своё время Гугенберг, Шляйхер, Папен и масса других деятелей, Идеи, Саймон, Франсуа-Понсе или Муссолини также полагали, что имеют дело с капризным, ограниченным партийным вождём, обладающим, правда, некоторым демагогическим талантом. Человек заурядной внешности, который явно должен был создавать запоминающийся образ при помощи усиков, чёлки и мундира и производил в гражданской одежде впечатление скорее имитации того деятеля, за которого он себя выдавал, был некоторое время излюбленным предметом насмешек в Европе, где он фигурировал как своего рода «Ганди в прусских сапогах» или слабоумный Чарли Чаплин на слишком высоком для него канцлерском троне: во всяком случае, как в высшей степени «экзотическое» явление – так иронично писал один британский наблюдатель, как один из тех «чокнутых мулл», которые в своей полной причуд частной жизни не курят, не пьют, придерживаются вегетарианства, не ездят на лошадях и осуждают охоту».[510 - Высказывание Арнольда Тойнби, сделанное им в 1937 году, цит. по: Gilbert M., Gott R. Der gescheiterte Frieden, S. 54. См., кроме того: Lange К. Hitlers unbeachtete Maxlmen, S. 113 f. Самнер Уэллс также отмечал, что американцев привлекают прежде всего причуды Гитлера, а также сходство его усиков с усиками Чарли Чаплина; Ibid, S. 125 f.]