Адольф Гитлер (Том 2)

Растущая напряжённость заметно передавалась и общественному сознанию. Страной овладело беспокойство, от которого голова шла кругом, оно соединялось со своеобразным чувством парализованности и подавленности. В течение года Гитлеру удавалось фейерверком речей, призывов, переворотов и театральных эффектов-»находок» держать население в каком-то угаре – теперь и публика и режиссёр казались в равной степени измотанными. Возникла пауза, которая дала первую возможность задуматься над своим подлинным состоянием. Ещё не полностью раздавленное гнётом пропаганды население отмечало принуждение и регламентацию, преследование меньшинств, которые были сделаны беззащитными, существование концлагерей, конфликты с церквями, призрак надвигающейся из-за безудержных расходов инфляции, террор и угрозы СА и, наконец, растущее недоверие во всём мире, и сознание этих фактов порождало перелом в настроениях, с которым не смог справиться инсценированный Геббельсом шумный «поход против очернителей и критиканов». Подавленное настроение весной 1934 года не было массовым, и бесспорно не пробуждало сколько-нибудь широкой воли к отпору; но явно распространялись чувство скепсиса, недовольство, угнетённость и при всём этом ощущение того, что со страной творится что-то неладное, и от этого чувства было не уйти.

Распространяющееся отрезвление наводило на мысль ещё раз обратить взоры на консервативных организаторов давно минувшего января 1933 года. И, действительно, они, хотя и исключённые из реального процесса и низведённые до роли бессловесных статистов, казалось, почувствовали призыв, который обращала к ним ситуация. Слишком долго Папен и его единомышленники стояли на коленях перед Гитлером и жили былыми мечтами обмануть дьявола, сыграв роль Вельзевула. Когда Гинденбург уезжал в начале июня в отпуск в Нойдек, он высказался в разговоре с вице-канцлером пессимистически: «Положение скверное, Папен. Попытайтесь привести дела в порядок»[546 - Papen F. v. Op. cit. S. 344.]. Поскольку сам президент вследствие явно прогрессирующего упадка сил не мог совершить действенных контрходов, разочаровавшиеся консерваторы с растущим интересом обдумывали идею реставрации монархии. Хотя Гитлер однозначно отверг эту мысль, в последний раз в речи перед рейхстагом 30 января 1934 года, теперь Гинденбург, по настоянию Папена, изъявлял готовность включить в своё завещание рекомендацию восстановить монархию. В остальном её поборники надеялись, что Гитлер под давлением обстоятельств рано или поздно вынужден будет пойти на некоторые нежелательные для себя уступки.

Участившиеся сообщения о близкой кончине Гинденбурга все острее требовали от Гитлера быстрого решения, ибо не сопряжённый с какими бы то ни было осложнениями переход поста президента к нему самому одновременно обеспечивал ему командование рейхсвером и представлял в его тактической концепции заключительный акт захвата власти. Поэтому 4 июня он ещё раз встретился с Ремом, чтобы, как это было сказано позднее в его оправдательной речи, «уберечь движение и мои СА от позора столкновения и устранить негативные моменты без тяжёлых стычек». В ходе пятичасовой беседы он заклинал его «добровольно выступить против этого сумасшествия Второй революции». Но от растерзанного Рема, который не мог и не хотел соглашаться с полной утратой всех своих позиций, он, очевидно, получил всего-навсего ставшие обычными бессодержательные заверения. В то время как развёрнутая пропагандистская кампания против господствовавших комплексов недовольства была ещё усилена и направлена не только против СА, но и консервативных позиций старой буржуазии, дворянства, церквей и прежде всего монархии, явно ничего не подозревающий Рем отправился в отпуск. В приказе он уведомлял своих последователей, что должен для лечения ревматизма выехать в Бад-Висзее и отправляет, чтобы несколько снять напряжённость положения, основную массу штурмовиков в отпуск на весь июль, однако послание предостерегало «врагов СА» питать «обманчивые надежды», что штурмовые отряды из отпуска не вернутся или возвратятся в сокращённом составе, и грозило им со зловещей многозначительностью дать «должный ответ». Примечательно, что имя Гитлера в приказе не упоминалось.