Адонай и Альтея

— Это ты о том, как мы вернулись? — уточнил Скрипач. Роман кивнул. Скрипач украдкой глянул на него, и тут же отвел взгляд. Как же он похож на отца, да и на мать тоже. Высокого роста, черноволосый, с темно-синими глазами — но при этом овал лица у него мягче, чем у Ри, кость тоньше, кожа светлее. Да и манеры… всегда аккуратная, неброского вида одежда, никаких длинных волос, только стрижка; он очень сдержан, почти не показывает эмоций, не импульсивен, расчетлив, безукоризненно вежлив, и замкнут. Он еще в молодости замкнулся, в ранней, когда рассказал отцу о своих планах на учебу, и Ри, обычно невозмутимый и спокойный, орал на сына, и что-то требовал, и еще успел сказать, что его испортили. Терра-ноль испортила, здешние люди; и эмоции он не может контролировать, и решение он принял сгоряча. Многое тогда было сказано, и совсем не по делу. Ромка, тогда ещё Ромка, сдержался, прожил с семьей потом ещё полгода, но при первой же возможности съехал, причем вместе с Настей — сперва в общежитие, а потом, на грант от Санкт-Рены — во внешку. «Чтобы меня и дальше не портили здешние люди и эмоции, — сказал он тогда Ри на прощание. — Возможно, папа, ты и прав. Впрочем, думаю, время нас рассудит». Только через несколько лет они помирились — Ри, к тому моменту осознавший, что погорячился, очень радовался. Он принял старшего сына, позаботился о том, чтобы тот получил лучшую работу, а потом, «когда всё началось», и вовсе попросил (ну надо же, попросил) работать с ним. И Рома с Настей работали. Несколько лет они работали под его началом. В науке. Работали — но в один прекрасный день Роман велел жене собирать вещи, и они улетели в Санкт-Рену, прихватив с собой полную модель Адоная, гель-блоки памяти, и, по словам Насти, «ещё кое-что по мелочи».

— Именно о том, как вы вернулись, — согласно кивнул Роман. — По словам отца Анатолия, произошло чудо. По моему мнению — произошло нечто в принципе невозможное, потому что восстановить такое количество нейронных связей нереально в принципе. Прости, рыжий, но я видел — всё, что с вами происходило, когда сознанием вы гуляли по Берегу, а физические воплощения лежали на базе, под охраной. Я был одним из тех, кто честно пытался понять, что с вами произошло. И я могу сказать, что мультифокальное поражение головного мозга в сочетании с цианидом, который приказал вам ввести отец, по мановению волшебной палочки само собой не проходит. Однако ты сидишь тут, передо мной, и задаешь вполне логичные вопросы.

— И вот с этим чудовищем мы в машинки играли не так уж много лет назад, — вздохнул Скрипач. — В общем, с этим понятно. Система вернула всё на место.

— Точнее, всех, — поправил дотошный Роман. — А ведь отец тогда поверил, что вы погибли. Мало того, что поверил, он это проверил. Он убедился. Он после вашей смерти трое суток ждал, чтобы точно убедиться, что никакой ошибки быть не может. Да её, собственно, и не было.

— И это его, видимо, сильно удивило, — подсказал Лин. — Меня бы это тоже удивило. Наверное.

— Вы отвлекаетесь, — Берта встала из-за стола, вышла в центр гостиной. Махнула перед собой рукой, воздух засветился. — Давайте по делу. Которое, если вдуматься, не такое уж и сложное…

— …на первый взгляд, — подсказал Кир.

— Значит так. Когда мы начали этот проект, мы обозначили для себя главную цель: прежде всего, мы хотим понять, что именно хочет сделать Ри.

— Всего-то, — хмыкнул Скрипач.

— Точнее, понять концепцию его действий, — продолжила Берта. — Если совсем просто, мы хотим… с ним поговорить. О некоторых вещах. Но так, чтобы он не сумел причинить нам вред. Или лишить нас свободы.

— А оно надо, с ним говорить? — резонно спросил Саб. — Может быть, Альтея и сама в состоянии просчитать, что и как получится?

— Ах, если бы, — Берта улыбнулась. — К сожалению, этого она сделать не способна. Но — она способна предоставить нам, скажем так, смычки. Области, в которых подобный контакт возможен. Потому что просчитать его действия в ответ на наши — реально, а вот понять то, что понимает он в данный момент — нет. Для того чтобы решить этот вопрос, и была построена система Альтеи по образцу Адоная. Он — пытается решить задачу примерно таким же образом. Он понял, что без нас он не справится. Он пытается включить в свою систему — нас. Мы предпринимаем ответные действия. В рамках модели.

— Подожди, — Пятый поднял руку. — Прости, конечно, но ты сейчас описываешь совершенно нереальную ситуацию. Во-первых, невозможно бесконечное усложнение подобных систем, а для такого решения именно оно и требует, пусть в теории. Чем обширнее система, тем выше в ней будет процент ошибок, это каскад. Во-вторых, для любой системы существует определяемый уровень энтропии. В-третьих, невозможно нарушение фундаментальных констант. По твоим словам, Альтея в данный момент…

— Нет, ты это чересчур, это ты загнул, конечно, — заметил Скрипач. — Такого мы тут не делаем. Альтея просчитала точки пересечения, и не более того. Те объемы, о которых ты говоришь, она не потянула бы. Не усложняй.

— Как можно не усложнять, если уже усложнили? — Пятый нахмурился.