Адония

– Сын трактирщика, – пояснил монаху Филипп. – Сидел под стойкой и всё видел. Когда Маленький появился в толпе, тотчас на него указал.

– Работы было много? – спросил бесстрастным голосом Люпус.

– В общем – да, – ответил Филипп. – Шестеро стражников, два арестанта, три человека в трактире. Трактир сжёг.

– Похвально, – кивнул капюшоном монах. – Прекрасный след оставили для «дон Кихота».

– Для кого? – переспросил Филипп.

– Не имеет значения. Пока просто догадка. Маленький!

Подросток, виновато шмыгая носом, быстро приблизился.

– Я слушаю, патер…

– Ребёнка утопи. Потом нас догонишь. Быстрее, дети мои, меняем место!

Немного отъехав, монах распорядился:

– Филипп! Присмотри за ним. Мне очень важно знать – утопит он мальчишку, или ослушается.

Филипп, придержав лошадь, повернул назад. А Люпус спросил:

– Скажи, дочь моя, что следует сделать с бойцом, который не выполнит моего распоряжения?

– Я не могу даже вообразить, что значит – ослушаться вас, патер!

– Хорошо. В таком случае, когда Маленький догонит нас – попробуй определить, убил он ребёнка, или же не убил.

– Пусть догоняет. Увидим.

Через полмили Маленький, осадив коня, пристроился рядом с Адонией и спросил:

– А где Филипп?

– Спой песенку, – вместо ответа попросила его ласковым голосом Адония.

Подросток вскинул голову, посмотрел, припоминая известные ему песни, на белеющий серп луны, и негромко запел.

Когда песня закончилась, Адония, наклонившись к нему, вдруг цепко схватилась за рукоять заложенного за пояс метательного ножа, вытянула его и, повернув лезвием вниз, спрятала в свой сапог.

– Правильно, дочь моя, – одобрил её поступок монах. – Человек, только что убивший ребёнка, так петь не будет.

Через несколько минут их догнал Филипп. В седле, перед ним, сидел сын трактирщика. Совершенно мокрый. Живой.

«Если «дон Кихот», волею случая, был в той толпе у трактира – то он Маленького, несомненно, запомнил. Тогда в любом городе, на любой улице, обнаружив его, «дон Кихот» обнаружит и нас. От Маленького нужно срочно избавиться, – и вот вполне законный предлог. Да, я умён. Но, как и в своё время в Массаре, никто не может этого оценить!»

Утром сделали короткий привал. Филипп, обнажив длинную шпагу, увёл Маленького в сторону, объясняя ему на ходу, что лошади забеспокоятся, если почуют кровь. Монах и Адония, раскрыв дорожные сумы, принялись менять облик.

Вернулся, вытирая шпагу, Филипп.

Через полчаса на тракт выехали три человека. Старый торговец в огромном лиловом берете, высокий, крепкий мужчина и его юная, в чёрном дорожном платье, жена. Перед мужчиной, в седле, покачивался их сын – малыш лет шести, с коротко остриженными чёрными волосами, с опухшей щекой, негромко поскуливающий от зубной боли.

– Нужно ускорить твой брак с бароном Брассетом, – сказал, как бы в сторону, Люпус.

– Брассет плох? – озабоченно проговорила девушка в чёрном. – Может преждевременно умереть?

– Вот и Филипп спросил так же. Нет, барон подготовлен надёжно. Вот только… Я чувствую неприятное внимание к нам и к нашему монастырю. Чьё это внимание – пока не известно. Не исключено, что уже этой осенью нам придётся уходить и отсиживаться в подземелье. Да и уже сейчас я испытываю заметное неудобство от того, что в нашей компании отсутствуют Вьюн и Глюзий. Регент весной сманил их куда-то.

– Цын обещал мне вернуться ещё месяц назад, – негромко добавил Филипп.

– Что ж, патер! Я готова к знакомству с бароном. Приложу всё старание, чтобы его очаровать!

– Вот как раз очаровывать его не придётся, – криво улыбнулся Филипп.

– В будущей невесте он станет ценить не женскую красоту, – пояснил Люпус, – а её деньги. Брассет неимоверно богат, – и так же неописуемо жаден. Мы выделим тебе такое приданое, что он перестанет есть и спать, пока не соединится с тобой законным браком. Когда он похоронит последнего родственника? – спросил монах у едущего рядом Филиппа.

– Через месяц, не больше, – твёрдо ответил тот.

– Хорошо. Значит, в августе – свадьба, а в сентябре скрываемся за стенами «Девяти Звёзд», и даже носа из-за них не высовываем…

Но судьба иногда, как шулер из рукава, вытаскивает нежданную карту. 29 августа в Бристольский порт вошли «Африка» и «Дукат». На следующий же день, сначала в адмиралтействе, а затем в Бристоле и его окрестностях разлетелся слух, что нищий плотник Томас Локк Лей, ушедший пару лет назад к южным морям, нашёл где-то лагуну с раковинами, имеющими внутри чёрный жемчуг. «За одну только горсть этого жемчуга, – взволнованно передавали друг другу любители сплетен, – сопливый счастливчик купил трёхмачтовый новый корабль!»