Адонис

– Баранки гну. Помните, говорю, там, в углу, как бы валялись несколько деревянных ящиков, непонятного вида и назначения? Ты ещё сказал, Эванс, что, наверное, пустая тара от каких-то ценных и дорогих запчастей от оружия? Ну так вот. Не буду вас томить: там, внутри, и находятся чёртовы ретрансляторы! Передающие нам в мозг все эти кошмары! Потому что они должны были быть поблизости, чтоб сигнал был достаточно мощным!

Некоторое время царило гробовое молчание. Стало отлично слышно, как стая снаружи визжит и пищит, очевидно, располагаясь на днёвку. Затем мыши словно расселись наконец, как им было надо – утихли. Эванс, хмурясь, выдавил:

– Похоже на правду. А ведь точно: ну мы и лохи! Даже не подумали, что уж военные-то наши ничего вот так, просто, не бросят! Даже пустой деревянный ящик. Поскольку за каждый придётся отвечать, раз уж положено по распорядку вернуть пустой – на склад!

Рикер покачал головой:

– Не верю. Не может быть всё так вот просто!

Парк криво усмехнулся:

– А почему? Всё самое гениальное – всегда просто! Если захочешь что-то спрятать – прячь на самом видном месте! Ну, во-всяком случае, так пишут во всех дешёвых детективах. И сермяжная правда в этом есть. Мы же и правда – не придали значения этим чёртовым ящикам! Ну стоят себе, и стоят! А ведь – не должны…

– Ладно. Проверить нетрудно. И идти недалеко. Тем более, раз уж мы проснулись, и взбодрились. Ну что – добавим кислорода, да прикончим стандартные завтраки?

– Здравая мысль. Эванс, передашь мой рюкзак?

До форпоста дошли уже в лучах вставшего голубого солнца. Эванс щурился, Рикер морщился: уж слишком резкими и непривычно ослепляющими были его лучи. Жаль, что в боекомплект в большом контейнере не входили простые чёрные очки.

К ящикам на чердаке постарались подобраться осторожно: мало ли!

Однако никаких мин-ловушек, или опасных для жизни сюрпризов не выявилось: груда как стояла себе в углу, так и стояла…

– Ага! Вот почему они не вызвали у нас подозрения! – Парк не без восхищения в голосе ткнул пальцем, – Смотрите: они сделаны так, что кажутся имеющими широкие щели! Но это – не щели. Это – искусная окраска! А сами поверхности монолитны!

Эванс, уже вставший на колени перед штабелем, доходившим ему до пояса, покачал головой:

– Не-ет, тут штука ещё похитрей! Щели имеются! Иначе мы сразу раскусили бы фальшивку. Только вот изнутри всё заделано чем-то чёрным и непрозрачным!

Ладно, я у нас самый толстый и глупый – поэтому начну разбор. А вы отойдите-ка на всякий случай подальше!

Не без некоторой обиды Эванс отметил, что особо возразить ему: что на замечание о габаритах и интеллектуальных возможностях, что на предложение отойти, никто особо не заморочился. Гады! А он-то старается… Для них же!

Он аккуратно взялся за сравнительно небольшой верхний ящик, и почти нежно, словно младенца, приподнял его.

Лёгкий. Похоже, пустой. Размером с небольшой аквариум. Эванс осмотрел дощатую конструкцию со всех сторон. Действительно, внутри – прокладка из чёрного материала, похожего на самую обычную крашенную и провощенную бумагу. Да, в такую заворачивают действительно ценные запчасти или узлы. Правда, их, в-смысле, бумаги, не красят. Но вот крышки – нет. Поэтому сразу понятно, что ящик – просто часть декорации.

Он встал, и отнёс его за ближайший цилиндр, показав Рикеру и Парку, стоявшим за вторым, так, чтоб было видно со всех сторон:

– Первый – пустой! Вон: видите, как сделано?

– Отлично. В-смысле, для маскировки именно так и надо было бы сделать. И, кстати – никакой ты не тупой. А уж бесстрашный – и не говорите!..

– Хватит прикалываться, Парк. Ты ещё скажи, что я не толстый! – но на душе у Эванса потеплело. Значит, они вполне ценят его готовность к самопожертвованию!

– Ну, этого я не могу сказать, не покривив душой, ни при каких обстоятельствах. Правда, ты всё-таки не столько толстый, сколько здоровый. И это хорошо. Ладно, давай следующий! – Парк подошёл к Эвансу и забрал ящик, после чего снова отступил за второй цилиндр. Рикер, стоявший там, показал Эвансу язык.

Нельзя сказать, чтоб это сильно подбодрило, но Эванс заметил, что коленки почему-то перестали выбивать чечётку. А с глаз как бы спала туманно-трепещущая пелена.

Так что второй ящик он доставал не столь бережно, и уже стоя.

И этот оказался пустым, хоть и был снабжён крышкой. Не забитой, а просто положенной сверху. Эванс не стал сразу сдавать его на «рассмотрение», а просто поставил рядом – в двух шагах от штабеля:

– Второй – такой же! Но с крышкой!

– Отлично. Продолжай.

Ещё четыре ящика. Пустые, хоть и более крупного размера – словно от старинных артиллерийских снарядов. О третий, оказавшийся полуразвалившимся, Эванс накололся: пришлось даже высасывать кровь из крошечной ранки, нанесённой торчащим кончиком самого обычного гвоздя. Эванс выругался про себя. Но продолжил разбор штабеля. Когда справился с последним наваленным на тот, что был снизу, ящиком, повернул голову к напарникам:

– Остался только нижний. Он и правда – как будто был спрятан под всеми этими. Выглядит не по-нашему. И не из дерева, а будто из… Пластика, под дерево.