Адонис

– Ну, превосходно. Найти бы к чему привязать чёртову верёвку, и можно спускаться!

– Привязывать не надо. А то не вынем. А нам ещё лезть с ней к ручке в нашей двери.

– Ладно, я неправильно выразился – куда бы её продеть. Сложив вдвое…

Впрочем, эта проблема разрешилась быстро: верёвку продели в сквозное отверстие в косяке, вернее – в щель, образовавшуюся между сильно проржавевшим косяком и окружающей породой.

Рикер спустился первым. Огляделся, как всегда сплюнул. Задрал голову:

– Ну, чего ждёте? Второго пришествия? Чисто!

Эванс, сопя и потея – похоже, всё ещё болен! – слез вторым.

Парк спустился быстрее всех, дёрнул за верёвку. Она, извиваясь кольцами, сделавшими бы честь любой змее, улеглась у их ног. Рикер открыл было рот…

Но сразу закрыл его, хлопнув по нему ладонью, и Эванс вполне его понял: не хватало им только кромсать на куски собственную верёвку, превратившуюся в змею!

Так что её, аккуратно и почти нежно придерживая, сложил и повесил на плечо, Парк. Выразительно на обеих напарников посмотрев, и верёвку вежливо погладив.

После чего они двинулись по изумрудному песочку сторожевой полосы к вожделенному форпосту. Это не заняло много времени.

– Смотрю, ничего тут не изменилось. К счастью. Я говорю, – Рикер задрал голову к небу, – спасибо хоть и на этом!

– А ещё спасибо, – это влез Парк, – что убрали своих «птичек». Ну, или хотя бы спрятали их.

– Постой-ка! Ты это – всерьёз?!..

– Ну да. Не думаю, что наблюдение прекратилось. Просто оно теперь тоже ведётся на более высоком уровне. В соответствии с уровнем ставящихся перед нами задач. И в соответствии с технологией вроде старинного «Стеллз». Ну, то есть – визуально – …рен заметишь! Нужны приборы.

– Блинн… А ты умеешь приободрить.

– Ну – так! На том стоим. Ладно, хватит любоваться природой и архитектурными достоинствами нашего дома. Эванс. Больной там, или не больной – а придётся тебе всё равно быть внизу.

Эванс, вздохнув, занял привычную позицию под дверью, широко расставив ноги, и уперевшись руками в стену под входным люком. Парк забрался ему на плечи. Рикер, поплевав, и прикинув вес верёвки, кряхтя, забрался на плечи Парка:

– Тьфу ты! Как был мостластый, так и остался. О твои ключицы я изрезал все ступни!

– А ты не снимал бы сапог.

– Ага, сейчас. Тогда бы уже ты имел колоссальные синяки на плечах!..

– Синяки на плечах я и так имею, потому что ты ёрзаешь, словно уж на сковородке.

– А хочешь – давай поменяемся?! И ты будешь закидывать чёртову верёвку?! А я – стоять себе, да прикалываться!

Слушая, как почти по-домашнему переругиваются напарники, Эванс испытывал что-то вроде умиротворения: все – свои, действия – привычны, надежда на спасение есть… Благодать!

Рикер попал в отверстие ручки с третьей попытки:

– Учитесь! Вот что значит – практика!

Продеть верёвку насквозь, и влезть по ней было уже делом техники.

Они словно бы уже успели привыкнуть к такому способу вхождения домой…

Парк довольно долго, и придирчиво изучал всю обстановку форпоста.

Потрогал пальцем слой вездесущей пыли, принюхался, открыл оба контейнера. Прошёл на кухню, Эванс услышал, как он открыл кран с питьевой водой… Крикнул:

– Порядок, вроде. Мы – дома. Ну, то есть – в своём времени. Пыли нет, барахлишко в контейнерах на месте. И вода – свежая. И течёт с тем самым напором. Посмотрю ещё на камеры в диспетчерской. – он вышел из кухни, и направился в проём диспетчерской.

Эванс, не торопившийся никуда двигаться из тамбура, прилёг прямо на пол – коленки начали ощутимо трястись. Рикер, озабоченно поглядывавший то на него, то на проём диспетчерской, в котором скрылся Парк, подозрительно долго молчавший, крикнул:

– Не знаю, как там со временем, а вот с Эвансом у нас проблема. Похоже, пора вводить!

Послышался торопливый звук шагов: Парк вернулся. Посмотрел на Эванса. На часы. Нахмурился:

– Странно. Куда пропали чёртовы полчаса?! Ну, по моим часам. Твоя правда: пора! А я бы мог поспорить на здоровье мамочки, что контролирую ход времени. Объективного.

– Ты мне эти терминологические изыски прекрати. Просто воткни ему в задницу, что положено воткнуть, и успокоимся на этом! А то видишь – погибает же человек!

– Согласен, воткнуть надо. Ну-ка, дорогой пациент, разворачивайтесь!

Последняя инъекция оказалась ничуть не менее болезненна, чем предыдущие.

Эванс не выдержал:

– Ну они и сволочи, если честно! Специально выбрали болячку, которая лечится болезненней, чем проходит!

– Скажи спасибо, что тебе не подбросили лихорадку Айрон-Би. При ней человек часами извивается, словно танцует в ритме этого самого Айрон-Би – так сводит все мускулы! А боль, говорят – страшная!

– Пардон. Виноват. – Эванс поспешил задрать голову к потолку, – Был неправ! Извиняюсь! Меня всё устраивает! Пожалуйста, не нужно меня снова наказывать! Я всё осознал! Просто погорячился!

– Ты бы так лучше на суде в заключительном слове говорил!

– Заткнись, пожалуйста, я не с тобой сейчас разговариваю!

Рикер не придумал ничего умнее, как пнуть лежащего на животе прямо на полу Эванса в невостребованную Парком ягодицу. Эванс зашипел:

– Скотина! Ну погоди ж ты! Встану – поймаю, и уши надеру!