Адора

Письмо выпало из ее рук. Она заплакала. Гнев уже прошел окончательно, и ей просто стало горько от того, что придется прожить столько времени вдали от самого близкого человека. Несмотря на слезы, Феодора улыбнулась. В том сумбурном письме, — вероятно, он писал его в спешке, — каждая строчка дышала великой, искренней любовью.

Она подняла глаза и увидела сквозь слезы изумленное лицо Анны. Той, видимо, казалось, что ее госпожа сходит с ума от горя.

Феодора грустно улыбнулась.

— Не бойся, я в здравом уме, Анна. И не стой столбом, а лучше принеси мне мой платок.

Анна побежала исполнять приказание, а Феодора сказала себе:

— Он всегда брал у меня реванш, когда проигрывал в шахматы. Сегодня ночью мне показалось, что он уже полностью и во всем подчинился мне, но я ошиблась. Пожалуй, я сейчас еще могу взять корабль, чтобы попытаться догнать его, но стоит ли это делать? Думаю, нет. Значит, надо его просто ждать, — печально заключила она и опять расплакалась.

Прошел месяц, потом другой, и Александр уже должен был вернуться. Феодора ждала его целыми днями, но он все не ехал. Однажды поздним вечером, когда она уже никак не думала, что он приедет в этот день, во дворец вбежал слуга, которому она наказала дежурить на берегу — высматривать корабль Александра, и закричал, что корабль князя Месимбрии всего в нескольких милях от берега.

Феодора мгновенно облачилась в голубое шелковое платье с золотыми пуговицами и широкие белые шаровары для верховой езды и через несколько минут уже скакала к пристани. Едва соскочив с коня, она очутилась в объятиях Александра, который только что по трапу сошел с корабля. Их губы слились в горячем, страстном поцелуе. От счастья Адора была как во сне. Когда наконец этот долгий и, может быть, самый сладкий за всю их жизнь поцелуй кончился, Александр воскликнул:

— Боже мой, любовь моя, Адора! Ты опять рядом со мной, и я опять самый счастливый человек на свете. В своем письме я написал не правильно. Каждая секунда без тебя тянулась мучительно, как целые сутки, а каждая минута — как целый месяц!

— Для меня так же, — проговорила она. — Кстати, а ты был прав тогда.

— Прав? В чем?

— Говоря, что у меня будет ребенок. Глаза Александра расширились, будто хотели выскочить из орбит. Феодора рассмеялась.

— Что с тобой? Уж не ударился ли ты головой об мачту во время шторма? Будет очень печально, если последний представитель рода Гераклидов повредится умом прямо перед рождением своего наследника.

— У нас будет ребенок?

— Ну да, да, да.

Александр смотрел на нее, глупо улыбаясь: он просто не верил, что в один день на человека может свалиться столько счастья.

— Так что ж ты стоишь здесь на ветру в таком легком платьишке? — опомнился он наконец. — Не хочу, чтобы ты рисковала жизнью моего будущего сына.

— А ты уверен, что будет сын?

— Не знаю. У меня никогда не было дочерей, но если родится девочка — тоже будет прекрасно. — Он поцеловал жену и добавил:

— У нее будут такие же фиолетовые глаза, как у тебя, моя красавица.

— И золотые волосы, как у тебя, — прибавила Феодора.

— Она будет похожа на античную морскую наяду! — сказал он. — И мы назовем ее Ариадна.

— Или, если будет мальчик, назовем его Александром. Он опять нежно поцеловал жену.

— Ладно, теперь ты узнал мои главные новости, пришел твой черед рассказывать. Как кончилось ваше путешествие в Трапезунд? Удачно? Торговый договор заключен?

— Слава Богу, да! Мой дядя Ксенос рад наладить хорошие связи с нашим княжеством. Теперь я могу сказать с достаточной уверенностью, что скоро все наши города, даже самые мелкие, станут богаче Константинополя! Даю слово, что наши дети будут править в независимой великой стране.

— Дети? Я не ослышалась? Если я правильно поняла, то одного сына тебе будет мало? О, великий император Месимбрии!

Он рассмеялся:

— Дети появятся, даже если мы этого не захотим. После таких ночей, как перед расставанием, они должны рождаться по трое зараз.

— Не приведи Бог, — с улыбкой ответила Феодора. — Пожалей меня, я не выдержу этого.

Адора была счастлива. Все ее мечты сбывались. Она хотела быть замужем за любимым человеком, она хотела рожать ему детей, она хотела, чтобы он любил ее так же страстно, как она его, — и вот сейчас она имела все это. Ей казалось, что жизнь теперь станет для нее сплошным праздником — ярким, радостным, пусть иногда даже печальным, но никогда — скучным или неприятным.

Пришла осень. Это время, когда природа преподносит людям свои лучшие дары — самые красивые цветы, самые вкусные ягоды и фрукты, — стало счастливейшим периодом в жизни Александра и Феодоры. В конце ноября у них родилась двойня — мальчик и девочка. Казалось, ликовала вся Месимбрия. Радостные крики, песни и пляски не затихали в тот день до поздней ночи.

В Константинополе, однако, событие это произвело обратное впечатление. Естественно, не на всех — император Иоанн, например, очень обрадовался известию, но вот его жена, императрица Елена, была по этому поводу вне себя от злости.