Адреналин для Рины

Фелюка все так же покачивалась на волнах. Наверное, большую часть последнего времени Рина провела в море, и это начинало ей нравиться… Муж «с мокрой профессией», как посетовал Бродяга. Что ж, кошак сам виноват — радел о его бандитской персоне с самого начала… Рина сладко потянулась, опираясь на перила и наслаждаясь рассветом. А ведь прохладно…

С ним не так уж и важно, куда они плывут, в каком времени, с какими целями. Впрочем, однажды медовый месяц, растянувшийся для него на полгода, а для нее на две недели, пройдет. И эти вопросы станут значимыми…Медовый месяц. Да. Она тоже влюбилась в своего мужа. В контрабандиста, профана-художника, отчаянного враля, человека с тысячью лиц. Который согласился заглядывать в ее душу и не бояться дыр, а теперь спит сном младенца в ее каюте. По лицу расползлась улыбка, и Рина спрятала ее в стянутые на кулаки рукава рубахи.

Хотя — какое там «ее каюте». Фелюка вся — его. Но не теперь…

«Вирс зунд фрай, фрай ви дер винд», — напела Рина себе под нос.

Теперь лодка принадлежит пятерке контрабандистов. Которые вырвали ее из рук Росвиты, столь благородно. Рина дотронулась до безымянного пальца. До встречи со Светочами она обязана вернуть перстень с аметистом… Это символ их… Рина хихикнула. Ну да, любви.

— Любовь… — посмаковала Рина это слово. — Каррамба, что я несу?.. — и она замолотила спущенными рукавами по лицу, взвизгивая от смущения. Успокоившись, тоненько напела: — «Любовь — это не только просыпаться вдвоем…»* — и смутилась еще больше, прячась в рукава.

— «Любовь значит, что все мы никогда не умрем», — услышала она за спиной ответ.

Обернулась: в мире были только они. Перри не потрудился и причесаться, но был необыкновенно хорош, когда облокотился о перила рядом.

— Леонидов пел не совсем о том, конечно, — подмигнул он Рине, целуя ее в лоб. — Ты ранняя пташка.

Рина залилась краской. Но потом подумала — к чему?.. Они — супруги. И море знает об этом. Положила голову мужу на плечо и посмотрела на четкую линию моря и неба; напротив луч за лучом выбиралось солнце.

— Когда мы с Бродягой выбрались из моря, я поняла, почему ты любишь смотреть в горизонт, — проговорила она задумчиво.

— Почему? — отозвался Зеленый, зарываясь носом в ее волосы цвета зари. Он не отдавал себе отчета, почему ему так нравится это делать.

— Потому что за ним все возможно.

— Да. Отпускать мечты можно только за горизонтом, — сказал Перри серьезно.

Рина взглянула на него, и они столкнулись носами, смеясь.

— Собирать и отпускать, — согласилась Рина. — Смотри… новый рассвет.

Солнечные лучи скользнули на их счастливые лица. Мотор фелюки не работал, она затерялась где-то в заливе, и только плеск волн, редкие крики чаек и скрип покачиваемой лодки нарушали утреннюю тишину.

— Ни заката, ни облаков, — хмыкнула Рина. — А заклятья нет. И бабушки ошибаются, верно?..

Зеленый обнял жену за талию сзади, положил голову ей на плечо, устремляя взгляд в привычный горизонт.

— А ты так и не сказала, какая у тебя мечта. Куда поплывем?..

— Только не за моей мечтой! — воспротивилась Рина. — Куда это годится, чтобы муж шел к целям жены! Моя мечта замужней женщины — поддерживать мужа на его пути. Так что… — она смутилась своей вспышки. — Ничего мне не надо…

— Совсем? — заглянул ей в глаза Зеленый лукаво.

Ничего не сказал, а ведь звучать должно было трогательно. Рина поджала губы.

— Есть пара вещей, но ты же знаешь — я девушка самостоятельная…

— Никакая ты не девушка, — отмел Перри ее слова.

Рина замерла, готовая возмутиться.

— Ты — моя жена.

И она просто рассмеялась. Ему так нравилось это повторять. И за такой сантимент можно было все простить.

— День назад я собиралась найти компас и сделать так, чтобы мы никогда не встречались, — ткнула она его локтем под ребро. Перри увернулся, не выпуская ее из объятий, но смех его замер.

— И до сих пор хочешь? — уточнил серьезно.

— Может быть… — поддразнила Рина мужа.

За их спинами раздалось деликатное покашливание.

— Статный! — воскликнула Рина, пытаясь отделиться от Зеленого, а он держал ее крепко, вновь посмеиваясь.

— «Статный»! Ну, Рина… Не дергайся, я же сказал: ты моя жена.

Рина закатила глаза: одно и то же… А вдруг приестся?.. Хотя… до сих пор приятно.

— Йа? — уточнила она у старпома, или кем он там был… Статный ухмылялся слишком широко, глядя на них. Но понимающе.

— Райнер… — далее следовал непереводимый набор диких звуков. Обращались к Зеленому.

Перри вздохнул, отпуская жену.

— Мне надо в рубку. Надеюсь, наш любитель колбасы не слиняет с переводческой работы.

— Он заедает горе, — отозвалась Рина, легко поправляя непослушный локон за ухо. — Тоскует по даме сердца.

— О, — протянул Зеленый, медля и не в силах идти за Статным. — Я постараюсь быть мягким. Иди, отдыхай.

Рина хотела было воспротивиться, но Перри пресек всякие попытки:

— Постельный режим прописан тебе… самим Осьминогом! — погрозил он пальцем шутливо. — Не заставляй меня волноваться. Женушка Ринуччо.

Ну, и как не послушаться после таких слов?..