Adrenalin trash

Дома на кухонном столе лежала записка, содержание которой Марина помнила наизусть: «Я ушла гулять, приду поздно, ешьте без меня». Эта записка представлялась чем-то вроде сожженного моста через Рубикон — возвращаться домой раньше двенадцати было просто глупо. Конечно, родители скорее всего не спросили бы ее о причине резкой смены планов, но наверняка сделали бы понимающие, а то и сочувствующие лица. Это было бы отвратительно.

Марина стала думать, куда деть ближайшие четыре часа. Можно было отправиться в общежитие и попробовать найти Катю или Цареву — их Марина считала подругами. Но они могли уйти гулять или даже уехать домой. Ехать к Светке тоже не стоило, той почти наверняка не было дома. Бум мобильной связи еще не наступил, вызвонить кого угодно когда угодно Марина не могла.

Оставалась еще возможность отправиться в кино одной. Конечно, подобное мероприятие не улучшило бы настроения, но оно могло придать завершенность чувству обиды. Потратить последние деньги и потом два часа вдыхать рассеянное в темном зале отчаяние — в этом было что-то высокое. Марина докурила сигарету, бросила ее в урну и решила, что другого выхода нет.

И в этот момент за спиной раздался уже знакомый голос:

— Привет. Прячешься, что ли?

Молодой человек в серой куртке и джинсах приблизился незаметно. Марина посмотрела ему в глаза. Глаза были зеленые — ей удалось разглядеть это даже в свете фонарей.

— Привет, — сказала она, не сумев побороть улыбку и немного жалея о том, что уже рассталась с сигаретой. — Я думала, ты не придешь.

— Как это? — спросил Алхимик, хотя нет, теперь уже точно Дима. — Я полчаса как здесь.

Марина не поняла, врет он или нет.

— Куда пойдем? — спросила она.

— Не знаю пока, — сказал он. — Ты куда хочешь?

Марина пожала плечами. В это время подошел троллейбус, и стоявшие на остановке люди потянулись к распахнувшимся дверям. Бабка с огромным рюкзаком за спиной проскользнула между Мариной и Димой, едва не задев их торчавшей из рюкзака саперной лопаткой.

— Ладно, пойдем, я там остановился, — сказал Дима, взяв Марину за руку.

Они прошли несколько метров, потом Дима достал из кармана связку ключей с черным брелком, и одна из припаркованных у тротуара машин приглашающе пискнула.

— Погоди, — сказал Дима.

Обойдя машину — Марине были знакомы четыре пересекавшихся кольца на передке, но она никак не могла вспомнить название, — Дима распахнул перед ней дверцу.

— Прошу, — сказал Дима.

— Спасибо, — ответила Марина.

— Клевая челка, — сказал Дима, когда она забиралась в пахнущий кожей салон.

* * *

Вечер был таким же ясным, как появившееся после многих недель дождей небо с россыпью звездных прыщей. Его сюжет настолько соответствовал строгим канонам MTV, что временами у Марины возникало странное ощущение отстраненности, словно она следила за происходящим через выпуклую линзу телевизионного экрана. Появлявшиеся картинки — огни вечерних московских улиц, пропахший кофейными зернами зал кафе, накрывающая ее ладонь рука Димы — были настолько узнаваемыми и чертили настолько однозначную траекторию, что Марине иногда становилось немного страшно, но по большей части было очень хорошо.

— Дай сигарету, — тихо сказала Марина.

Дима наклонился вперед, открыл бардачок и вытащил пачку «Парламента» — Марина вспомнила, как он обрадовался совпадению их вкусов.

— Все хорошо? — спросил он, протянув ей пачку.

— Все замечательно, — ответила Марина, доставая сигарету. — Дай прикурить.

Дима чиркнул зажигалкой — желтый язычок пламени высветил все тридцать Диминых лет. Марина прикурила, глубоко затянулась — кашлять уже совсем не хотелось, — выпустила дым и сказала:

— Наверное, домой надо ехать.

— Пожалуй, — сказал Дима. — У тебя точно никаких проблем не будет?

— Нет, — сказала Марина.

— Ну отлично, — сказал Дима. — Тогда поехали.

Рейд

Раздался громкий пластиковый треск, который можно было бы назвать чистым, если бы не примешавшийся к нему характерный хруст. Сергей Федоров, попавшись на удачный силовой прием, врезался в бортик и рухнул на гладкий электронный лед. Судья остановил игру, и на площадку выскочили врачи. Убедительно семеня, они поспешили к травмированному игроку.

Андрей негромко выругался и нажал Esc. Игрок ценой в десять миллионов долларов, полученный в результате нескольких сложных обменов, явно надолго выбыл из строя. Менеджер из Андрея вышел плохой, что, впрочем, подтверждала и реальная жизнь — за трудовую неделю он не продал ни грамма климатического оборудования, хотя пару раз казалось, что сделка вот-вот состоится, и даже Никита Внуков, иногда прослушивавший разговоры подопечных, говорил ему, что все он делает правильно, только чуть-чуть напора не хватает. Однако хлопанье по плечу в карман не положишь и на пиво не поменяешь (впрочем, последнее не совсем верно).

Андрей встал из-за стола. Игра не шла, и нужно было резко менять ход пятничного вечера, приближавшегося к узловой точке, за которой разворачивать его траекторию стало бы гораздо сложнее. Попросту говоря, было шесть часов.