Адриан Моул и оружие массового поражения

Дорогой папа

Мы с парнями класно приводим время. Тут жуткая жара и я стал весь коричневый. Позвонила мама. Сказала ты подрался в магазине с Райаном. Надеюсь ты хорошо ему врезал папа. Не растраивайся что я не поехал с тобой отдыхать. Скоро я отправляюсь на Кипр вместе с армией. Ха-ха-ха.

С наилутшими пожиланиями

твой сын Гленн

Я приготовил кофе, вынес его на балкон.

– Полин, видишь вон тот горбатый мостик? – говорил отец. – Под этим мостом я потерял девственность с Джин Арбатнот. Мне было семнадцать, и чувствовал я себя в тот вечер так, словно выиграл в футбольный тотализатор.

– Ты использовал презерватив? – спросила мать.

– Презерватив? – удивился он. – В пятидесятые никто об этом не думал.

– Странно, что она не забеременела, – сухо обронила мама.

– Мы занимались этим стоя, Полин, – объяснил отец, будто малому ребенку. – Нельзя забеременеть, если ты занимаешься этим стоя, с первого раза нельзя.

Закончив курить, они огляделись в поисках пепельницы и, не найдя таковой, щелчком швырнули окурки в канал.

Мама помогла мне собрать и подключить развлекательный центр, а отец читал «Новости мира», то и дело возмущаясь половой распущенностью современной молодежи.

Когда он собрался в туалет, я, как обычно, предупредил о прозрачных стенках.

Но папа отмахнулся:

– У меня нет ничего такого, чего твоя мать и ты раньше не видели.

Я все же отвернулся, но не мог не слышать оглушительного звука струи. Мой отец мочится, испражняется, кашляет, чихает и рыгает громче любого другого человека на свете. Как мама это терпит, ума не приложу.

Когда развлекательный центр подключили, а колонки расставили, я достал диск с «Призраком оперы». По случайности громкость была выведена на максимум, и вступительный вопль Сары Брайтман едва не сбил нас с ног. Я поспешил уменьшить звук, но пол все равно вибрировал, а стеклянные блоки туалета позванивали. Профессор Луг, живущий этажом ниже, забарабанил мне в пол. В квартире сверху барабанили в потолок. На меня дохнуло присутствием соседей, и я почувствовал себя крайне неуютно.

Мама сообщила, что вчера им позвонила Рози.

– Ну и как она? – спросил я.

– Чудесно! – Мамино лицо расплылось в широчайшей улыбке. – Она почти закончила диссертацию и встречается с замечательным парнем по имени Саймон. Ей нужно двести фунтов, чтобы купить новый принтер, распечатать диссертацию.

Как мало родители о нас знают! Интересно, мои дети тоже мне лгут?

Незадолго до ухода отец рассказал, что поставил на то, что Ханс Бликс, главный инспектор вооружений ООН, не найдет в Ираке оружия массового поражения.

Мама насмешливо заметила:

– У дураков денежки не задерживаются. Тони Блэр наверняка знает что-то такое, чего не знаем мы. У него в руках секретные документы, Джордж. Он читает доклады спецслужб. Контактирует с МИ-5, МИ-6, ЦРУ, ФБР, Моссад и Рупертом Мёрдоком.

Отец рассмеялся:

– Помнишь, как мы лгали Адриану насчет зубной феи, Полин? Лишь в одиннадцать лет он выяснил, что это я кладу ему фунт под подушку, а не чертова фея.

– Ну и что с того? – холодно осведомилась Полин.

– А то, – заорал отец, – что люди, которым мы доверяем, нам лгут! Взять хотя бы Джеффри Арчера.[17]

Прежде отец был большим поклонником Арчера и счел себя преданым, когда выяснилось, что тот солгал на своем первом процессе.

Только я притормозил у дома Крокусов, как навстречу мне выскочила Маргаритка.

Она нервно зашептала:

– Не говори, что ты живешь на чердаке. Что твои родители курят. Что у тебя сын в армии. И что ты когда-то готовил потроха в Сохо. И пожалуйста, пожалуйста, ничего не говори про Мексику.

Я удивленно ответил, что никогда не бывал в Мексике, не знаю ни одного мексиканца и не говорю по-мексикански, поэтому крайне маловероятно, чтобы я «затронул вопрос о Мексике». А еще я сказал, что, похоже, мне не удастся вымолвить ни слова – столько запретных тем.

– Говори о книгах и о том, какая я восхитительная, – посоветовала Маргаритка.

С тяжелым сердцем и Маргариткой, висящей у меня на руке, я переступил порог.

По дороге на заправке «Бритиш Петролеум» я купил для Нетты букет. Принимая его, она сказала:

– Как мило, букет из садовых цветов. Наверняка я смогу оживить их, если немедленно поставлю в воду. Прошу меня извинить.

И она унеслась с букетом, словно торопилась в реанимацию, чтобы подключить цветочки к аппарату искусственного кровообращения и вентиляции легких.

Майкл Крокус сидел у себя в кабинете, притворяясь, будто целиком поглощен изучением фолианта в кожаном переплете и не слышит, как Маргаритка стучит в приоткрытую дверь. Я вошел следом за Маргариткой. Свитер с деревьями выглядел изношенным. Мистер Крокус сдвинул очки на лоб и встал.