Адриан. Золотой полдень

В день ожидаемого приезда Адриана она лично проверила ближайшие к их семейным апартаментам коридоры и залы — чтобы лишних там не было! Император не выносил, когда в принадлежащих ему помещениях становилось тесно. В таких случаях он нередко впадал в неописуемую ярость и мог перебить чаши из драгоценного сирийского стекла и вазы из алебастра. Стекла и ваз было жалко, и Сабина предусмотрительно приказала все хрупкое спрятать подальше. Распоряжалась как бы между прочим, в предположительной форме, с просьбами обращалась исключительно к проверенным людям, так что Адриан, явившись в свои покои, нашел там жену, пустые натопленные комнаты, подогретую воду, любимую еду — горячую похлебку, копченого осетра, охлажденный напиток и вино. Все было сделано по его вкусу.

Вина то и дело клевавшему носом Антиною Сабина дать не разрешила. Велела принести фруктовую смесь. Когда мальчишка попил и немного взбодрился, он с интересом глянул на красивую, невысокого роста, богато одетую женщину.

Сабина спросила.

— Тебе известно, кто я?

Антиной непроизвольно зевнул и ответил.

— Ты — императрица. Тебя звать Сабина. Мой воспитатель часто вспоминал тебя. Он признался, что иногда очень скучает по тебе.

Императрица рассмеялась. Адриан развел руками, как бы показывая, что он здесь ни при чем.

Сабина покачала головой, потом добавила.

— Ты умен. Совсем, как твоя мать…

Адриан из‑за спины мальчика погрозил ей — молчи!

Антиной встрепенулся, с любопытством глянул на императрицу.

— Ты знала мою мать?

— Очень немного. Ты помнишь ее?

— Я вижу ее во сне. Ты расскажешь мне о ней?

Адриан сделал зверское лицо.

— Обязательно расскажу, только не сейчас. Тебе пора спать. Твоему воспитателю тоже надо отдохнуть, тем более, если он скучал по мне. Пусть даже иногда. Пойдем, я провожу тебя. Ты не хочешь умыться?

Мальчик поморщился.

— Не упрямься, Антиной!

— Ладно, не буду, — вздохнул мальчик

Устроившись на ложе в приготовленной для него спальне, Антиной попросил.

— Расскажи сказку?

— Какую?

— Какую тебе рассказывала бабушка. У меня не было бабушки, только бородатый дядька. Он заставлял меня мяукать.

— Зачем? — удивилась императрица.

— У него была ученая собака. Он объявил, что она умеет предсказывать будущее. Только все это было обман. Дядька заставлял собаку раскрывать рот, а я в это время незаметно мяукал, затем чревовещал оракулы. Люди платили ему денежки за предсказания, денежки он забирал себе.

— Боги, что за чушь? Неужели люди настолько глупы, чтобы верить мяукающей собаке? Неужели так бывает?

— Бывает, — вздохнул мальчик и попросил Сабину. — Как насчет сказки?

Императрица задумалась, потом, как бы сомневаясь, выговорила.

— Разве что о принцессе Голубое перышко?..

— Да — да, — обрадовался Антиной. — О Голубом перышке.

Сабина вздохнула.

— Жила — была принцесса Голубое перышко. Когда ей исполнилось тринадцать лет, ее украли пираты и продали в рабство злому колдуну — египтянину…

Антиной заинтересованно спросил.

— Это про маму?

Сабина едва удержалась, чтобы не разрыдаться. Воспользовалась темнотой и, справившись с голосом, твердо ответила.

— И про маму тоже. Ты слушай. Жила — была принцесса Голубое перышко…

Веки у Антиноя слиплись, он ровно засопел. Сабина поправила покрывало и вышла из комнаты.

В спальне муж поинтересовался.

— Что так долго?

— Я рассказывала ему сказку.

После короткой паузы император предупредил.

— Не порти мне Антиноя. Он нам не сын. Я уверен, среди смертных — хоть всю землю обойди! — не найти того, кто мог бы приходиться ему отцом.

Сабина, снимая ночную тунику, пожала плечами.

— Опять новые фантазии, Публий? Зачем?

Потом она совсем по — женски поделилась.

— Какой же он хорошенький. Просто красавчик! Весь в мать.

— О чем сказка?

— Я хотела рассказать ему о принцессе Голубое перышко, которую в тринадцать лет украли пираты и продали в рабство бородатому дядьке, который решил посвятить свою жизнь тому, чтобы научить собак мяукать, а кошек гавкать. Но прежде он научил принцессу бояться мужчин. Он был неисправимый выдумщик, этот дядька. А теперь, по — видимому, бородатый дядька собирается учить мальчика ценить мужчин. Этих бородатых козлов…

Адриан вздохнул.

— Сколько можно, Вибия! Ты неисправима. Иди ко мне.

* * *

Из письма императора Адриана Регулу Люпусиану, посланное в Байи ранней весной 126 года из Рима.

«…удивляюсь, мой друг. Мы находимся на расстоянии какого‑то десятка миль — день пути! — а я вынужден обращаться к тебе письменно. У меня складывается впечатление, что ты бежишь от меня. В этом нет ничего зазорного, я готов все забыть, принять любое твое решение, но я недоумеваю — неужели ты готов отказаться от тех благ, которые могла бы тебе доставить одержанная нами победа и благоволение властелина Рима?

Меня осаждают толпы просителей, их ухищрения поразительны, наглость беспредельна, а ты по неясной причине укрылся в деревне?

Что случилось, мой милый?