Адриана. Бессмертные души (СИ)

Да.. Мария Леонидовна была хорошей женщиной, дочерью отставного полковника, вернувшегося в 1908 году в родное село Новгородское прямо перед самой зимой. Радостно встретила его семья и земляки. Леонид Андреев очень любил дочку, называл её ласково Машулькой.Шестилетняя девочка обожала животных, поэтому дома довольно часто оказывался какой-нибудь бездомный котёнок или щенок. Но всё заканчивалось обыкновенно тем, что накормив беднягу она была вынуждена отпустить его на волю или отдать кому-нибудь, кто мог бы содержать питомца.. Но найти такого человека удавалось редко, потому что каждый думал только о том, как самому выжить в непростое время, которое впрочем никогда не бывает лёгким. Потому что это жизнь.. Маша росла под строгим контролем отца, дисциплинированным ребёнком, но всеми любимым.

Она выросла и вышла замуж за сына друга отца( они поженились ещё до Второй мировой войны) который вернулся в 1945 году с ВОВ, и прожила с ним недолгую, но счастливую жизнь . Тот скончался в возрасте сорока пяти лет от недоедания. Первые два года после войны были очень тяжёлыми, была сильная засуха, пожирающая все вокруг и дождей практически не было, а если и случались, то крайне редко. Но народ как мог пытался выжить, и всё равно продолжал сеять, ожидая лучших времён, кормили мало по-малу детей и растили их. Деревня вымирала: мужиков вернувшихся с войны было мало и детей меньше рождалось. Бабы взваливали на себя зачастую непосильный мужской труд. Помимо своих обыденных дел и работ по хозяйству.

Маша осталась вдовой с четырьмя детьми, двое из которых всё-таки ослабли и умерли.Вот и осталась у неё дочка Валя с рыжими волосами, зелёными глазами и веснушками на лице и темноволосый сын Дмитрий с карими глазами. Она так любила мужа, что после его смерти замуж больше так и не вышла, хотя соседка Вера Ильинична так и сватала ей своего племянника.

 –  Не дури Леонидовна, у тебя двое подрастает, мальчику отец нужен.. пример чтоб был перед глазами: каким мужик должен быть. Темка у меня хороший, порядочный, работящий, да и ты ему вроде по сердцу пришлась. Он тебя не обидит и детей твоих вон как балует, который день уж сам не свой ходит. К тому же лицом не страшен . Что ещё надо бабе для счастья? Глядишь и ты ему ребятенка родишь, все ж как за каменной стеной будешь. Семья всё-таки, чем одной мыкаться, – говорила она.

-Не могу я Вера, знаю ладный он, да не люблю я его, а без любви выходить замуж не буду, какой бы человек хороший не был. Мужа я люблю своего.. На земле ему женой была и на небе буду.. -ввернула Маша.

 –  Ишь какая.. любовь ей подавай, замуж она не выйдет! А о детях ты подумала? Случись с тобой что, дети на ком останутся? Вот чем тебе племяша мой не хорош, а? – не унималась соседка.

 –  А чего ты меня прежде положенного сроку хоронить собралась? У меня порода выносливая, в роду все женщины сильные.. хоть мама, хоть бабушка. А на жизнь свою я не жалуюсь, есть она, Божья справедливость: раньше времени не уйду, вот детей выращу, тогда уж и помирать можно будет. Да и то, внуков бы ещё дождаться хочется.. Андрюша то вот.. там ждёт меня . Я это знаю. Тем и счастлива. – сказала она и на глаза её выступили слёзы.

Вера Ильинична хотела было выразить своё глубокое недовольство словам соседки, запротестовать, но увидев её сияющую, обезоруживающую улыбку, понимающе кивнула ей и махнула рукой: она поняла, что продолжать этот разговор бесполезно, ведь Маша любит своего покойного мужа и будет любить его всегда.

<<<

Время шло, дети росли и пришло время Маше думать, как бы Валюшу и Митю в город отправить учиться: единственная сельская школа после войны была сильно разрушена. И хотя заводы и фабрики постепенно налаживали своё производство, избы многие наново ставились, поля засеивались и в селе Новгородское шла вполне себе размеренная жизнь. Эта самая жизнь всё-таки кипела и менялась к лучшему, а вот денег на ремонт школы у председателя колхоза Барыгина не было, и постоянные разговоры народа о строительстве новой только раздражали его. Поэтому когда ему в очередной раз позвонили из Москвы по поводу этого вопроса ( ему сельчане уже давно и не единожды грозили жалобу написать в городскую администрацию) он окончательно пришёл в не себя от ярости, которую всё же талантливо сумел запрятать на дно своей души, и почти спокойным тоном, отрывисто проговорил:

 –  Да слушаю, да Барыгин.. Да должны были выделить, но не выделили. Не знаю.. наверное скоро да конечно.. ждём.. построим, обязательно построим новую.. ждём. Хорошо, спасибо, всего доброго!