Адриана в мире теней

– Тсс, помедленнее. Если ты хочешь быть свободной, то должна поклясться, что отдашь мне то, что я потребую. Только когда ты поклянешься, я смогу освободить тебя, – прошипела она. Ее дьявольский взгляд горел темным огнем. Я отвернулась, чтобы не видеть эти жуткие глаза, и опустила голову. Она меня шантажировала.

– Ты не должна поворачиваться ко мне спиной, – она понизила голос до заговорщического шепота и наклонилась ко мне, обвивая пальцами мою руку. Она впервые с силой сжала мою кисть и притянула к себе, не отпуская. В этот момент я испытала настоящий шок – смесь боли, холода, невероятного отчаяния. Я попыталась вырваться, но она только сильнее сжала ладонь, уже протягивая другую руку к моим волосам. Меня не покидало ощущение того, что ее ледяная аура захватывает мое тело. Я уже перестала чувствовать свою обледеневшую кисть, как вдруг женщина резко отпустила ее и отпрыгнула, будто это я обжигала ее льдом, а не наоборот. На мгновение ее призрачное лицо исказила гримаса боли. Но, возможно, мне только показалось? Взглянув на женщину еще раз, я ничего не нашла в ее лице. Никаких эмоций.

– Подумай хорошенько, Адриана. У нас еще много времени.

Я сжала губы, невольно вспоминая пытки, через которые я прошла.

– Я подумаю, – сухо ответила я.

Однако меня не покидало ощущение, что выбор, с которым я столкнулась, был не лучше выбора между холерой и чумой.

6 Борьба за свободу

– Просыпайся, девчонка!

Чья-то грубая рука трясла меня за плечо. Я вздрогнула от неожиданности и резко вскочила. Справиться с часто бьющимся сердцем оказалось непросто. Широко открытыми глазами я посмотрела на санитара, который в одной руке держал кружку и ложку, а другой сжимал мое плечо, прогоняя остатки сна.

– На, ешь. Быстро! – сказал он и впихнул мне в руки чашку с кашей. В животе урчало от голода, ведь со вчерашнего утра я ничего не ела. Несмотря на то что содержимое на дне кружки отвратительно пахло и еще отвратительнее было на вкус, я как безумная съела все до последней крошки и точно могла бы съесть еще. Уже не в первый раз я довольствовалась малым. Мучители, то есть санитары, всегда приносили небольшое количество еды, чтобы посмеяться над нашими исхудавшими лицами. После завтрака нас чаще всего ждал голодный день. К этому моменту мне уже стало ясно, что страдания от жажды и голода были еще одним средством держать в узде даже самых мятежных пациентов.

– Вкусно?

Я проигнорировала колкий вопрос санитара, медленно опустив ложку. Глядя на дно чашки, я тяжело вздохнула. Жадно разглядывая меня, он взял посуду, задержав пальцы на моих ладонях чуть дольше обычного.

– Есть кое-что повкуснее, – ответил он, пошло улыбнувшись. Мне стало настолько неприятно, что я невольно скривила губы, когда он еще раз оглядел меня сверху вниз.

– Сомневаюсь, – ответила я с плохо скрываемым отвращением, – здесь не только еда имеет отвратительное послевкусие.

Санитар прищурился и наклонился ко мне. Резкий запах ударил мне в нос. Пиво. Лук. Санитар, продолжая нависать надо мной, облизнул губы. Я еле сдерживала себя, чтобы со всей силы не ударить его по лицу. В голове пронеслась мысль о том, что, как правило, такие дерзкие слова были наказуемы. Под страхом пытки я уже начинала сожалеть о сказанном.

– Осторожнее, – предупредил он меня, – ты потеряешь остатки вкуса, если я отрежу твой наглый язык.

Позади меня прозвучал злобный смех. Она.

– Знаешь, о чем он только что подумал? В своих грязных мыслях он снимает с тебя рубашку. Он представляет себе, какая ты без нее. Красотка. Так он думает. Все его фантазии крутятся вокруг того, что он мог бы сделать с тобой, окажись вы наедине.

Я изо всех сил сжала руки в кулаки и резко тряхнула головой. Я хотела сказать ей, что она ошибается. За многие месяцы, проведенные здесь, я видела достаточно, столкнулась с различными пытками, но единственное, что никогда нам здесь не угрожало, – бесчестие. Неужели он действительно мог надругаться надо мной?

– Ты только посмотри, Адриана. Посмотри на него! Посмотри, как блестят его глаза. Жадно. Они жаждут этого. Ты – дичь, на которую разрешена охота, дорогая. Если он решится на то, что задумал, никто ему ничего не сделает, не так ли? Никому и в голову не придет тебя защищать. И никто его, конечно, не накажет.

Как будто подтверждая слова призрака, он начал гладить меня по волосам.

– Почему тебе раньше не отрезали язык, м? – промурлыкал он, не дожидаясь ответа. – Милые локоны. Такие длинные и ярко-рыжие. Тебе к лицу. Они отражают твой характер, правда? – он усмехнулся. – Думаю, что сегодня вечером я разгляжу их получше. Конечно же, для того, чтобы решить, побреем мы тебя налысо или нет. Хотя это было бы несправедливо по отношению к остальным, как считаешь? Мы вдвоем должны подумать, заслуживаешь ли ты особого отношения.

Его грязные пальцы скользнули по щеке, спустились ниже, повторяя контуры моих губ. Я подалась назад, глядя на него со смесью отвращения и ужаса. Он снова усмехнулся.