Адриана в мире теней

Женщина картинно подняла брови. Она излучала превосходство и уверенность в своих силах. Я задавалась вопросом, как бы она вела себя, окажись со мной один на один? Только я и она. Испугалась бы эта охотница?

– Ты не в том положении, чтобы ставить условия. Я скажу проще: ты даже не в том положении, чтобы издавать какие-либо звуки без нашего разрешения. Спрашиваю один раз. Люди исчезают. С каждым днем все больше и больше. Много мертвых охотников. Некоторые из них просто пропали без следа. Почему?

Живущие в мире тумана подчинялись определенным правилам. Одним из них был строгий запрет на контакт с земным миром. Нельзя показываться людям, нельзя к ним прикасаться. Исключением являлось только то, что мы питались людской энергией. Прикосновения же вызывали адские муки боли. В дополнение ко всему у теней был еще один принцип: мы молчали о нашем присутствии, о наших секретах. Это не пустые слова, а почти священная клятва. Наше выживание полностью зависело от этого принципа, и поэтому в данном вопросе мы защищали друг друга.

Ничего им не говори.

Я выдохнула. Подумав, что звук донесся из зала, я начала оглядываться в поисках его источника. Голос звучал как струна арфы, которой коснулась умелая рука музыканта. Я переводила глаза с одного охотника на другого, но все лица не выражали ничего, кроме враждебности. Должно быть, я ошиблась. Наверное, голос прозвучал внутри, в голове, будучи смесью моего страха и завывающего ветра катакомб.

– Я об этом ничего не знаю, – неуверенно сказала я, понимая, что охотники не удовлетворятся таким ответом.

– Итак, ты ничего не знаешь, – Зерафин повторила мой ответ, медленно смакуя каждое слово. Она задумчиво повертела кольцо на своем большом пальце, откинула голову назад и расхохоталась. – Вы невинные овечки, не так ли? Как легко спрятаться за незнанием! Отговорка, которую никто не может проверить. Но ведь можно научиться докапываться до истинных знаний, которые спрятаны там, за этой ложью. И знаешь что тогда?

Она подошла чуть ближе, будто действительно ждала от меня ответа, наклонилась и дотронулась до моего плеча. Я закричала и подалась назад, снова наткнувшись на Кэмерона, который по-прежнему загораживал выход. Наши руки на секунду соприкоснулись. Мое плечо и ладонь горели.

– Прошу прощения, я такая неловкая, – с улыбкой ответила Зерафин. – Давай начнем сначала, хорошо? Сколько лет ты уже отравляешь мир своим существованием?

Я потирала плечо и ладонь, раздумывая над ответом. Звучало грубо, но в целом безобидно. Меня все же не покидало ощущение того, что в вопросе был какой-то скрытый умысел.

– Меня обратили почти триста лет назад, – ответила я честно.

– И где?

Я задумалась. Перед глазами пронеслись воспоминания о тех месяцах, о тех страшных пытках и боли, боли, которая стала неотъемлемой частью меня самой.

– В лечебнице, достаточно далеко отсюда, в горах, – прошептала я.

Некоторые охотники переговаривались шепотом, некоторые сильно побледнели. Я чувствовала, как Эмили, стоящая рядом со мной, переминается с ноги на ногу. В отчаянии я снова посмотрела наверх, туда, где стоял Нейтан. Он опустил голову, пряча лицо в тени. Я чувствовала себя загнанным в угол зверем, которого теснили копьями и топорами. Я бы все отдала, чтобы Нейтан заступился за меня.

– В лечебнице, – повторила женщина. – Триста лет назад? Это произошло достаточно давно, не так ли? И ты хочешь, чтобы мы поверили в то, что за эти триста лет ты не видела ничего, ни одной детали, связанной с теми событиями, которые я тебе описала? Мы похожи на дураков?

Сочувственные выражения лиц снова сменились яростью. Многие вскочили со своих мест и начали яростно жестикулировать. Одис поднял руку, призывая к тишине, и возгласы постепенно стихли. С недовольным ворчанием охотники возвращались на свои места. Несколько юношей непокорно тряхнули головами, отказываясь садиться.

– Что я должна ответить? – тихо спросила я. – Какая разница, что я буду говорить, вы все перевернете и перекрутите, как захотите. Вам все равно, где правда, а где ложь. Все, что я говорю, для вас обман, обман, обман!

Зерафин неодобрительно прищелкнула языком, как если бы я была школьницей, не сумевшей верно решить пример, а не существом из другого мира, способности которого позволяли чуть не высасывать из людей души. Ее высокомерие мне уже порядком надоело. При желании я могла чувствовать вкус и запах людских эмоций, особенно если они били через край. Так вот, вкус ее высокомерия был жутко горьким. Жизнерадостность Эмили, наоборот, приятно пахла малиной. Ну а запах Кэмерона часто напоминал морскую волну. Соленый, резкий, сильный.

И Нейтан… Мне нравился необычный сладковатый и одновременно терпкий вкус его эмоций. Сейчас же он безжизненно стоял в верхних рядах амфитеатра, и я не чувствовала даже слабого запаха настроения охотника.