Адская Бездна. Бог располагает

Она не сводила с ребенка сухих, воспаленных глаз, а его дыхание становилось все более прерывистым и беспорядочным.

— Так ведь не прошло и десяти минут, как они уехали, — заметила горничная. — А чтобы галопом доскакать до Неккарштейнаха и обратно, нужно добрых два часа.

— Два часа! — отчаянно вскричала Христиана. — Да ведь это целая вечность. О, расстояния, что за жестокая и бессмысленная сила! А в Ландеке нет врача! Зачем только мы похоронили себя в такой глуши? Ах, может быть, пастор… Нет, он ничего в этом не понимает, только и знает, что молитвы. Ну да все равно, пусть хоть это. Ступайте кто-нибудь к нему и попросите, чтобы молился. Бегите же, скорее. Я тоже в ожидании доктора попробую помолиться.

Она упала на колени, перекрестилась и произнесла:

— Господи!

Но тут же опять вскочила на ноги. Внезапно новая мысль пришла ей на ум.

— Да, — сказала она, — конечно, Гретхен! Она знает растения и травы. Пусть сбегают за ней… Хотя нет, она не придет, я сама пойду к ней. А вы все побудьте с ребенком.

И с непокрытой головой, в одном платье она стремглав сбежала вниз по лестнице, промчалась через двор и, карабкаясь по скалам, в минуту достигла дверей хижины.

— Гретхен! — закричала она. — Гретхен!

Ответа не было.

— Ах, ты!.. Нашла время корчить из себя дикарку и помешанную! Мой ребенок умирает, слышишь? Это важнее всего на свете. Гретхен, именем твоей матери заклинаю тебя, помоги! Мой мальчик при смерти!

— Иду, — раздался голос Гретхен.

Мгновение спустя дверь отворилась. На пороге показалась Гретхен, мрачная и угрюмая.

— Чего вы от меня хотите? — спросила она.

— Гретхен, — сказала Христиана, — мой бедный крошка Вильгельм — ты знаешь? — так вот, он умирает. Ты одна можешь его спасти. Они там болтают, что у него круп. Тебе известно, что это такое? У тебя есть средства против этого? Да, не правда ли? Ведь если ты не знаешь средств против крупа, тогда зачем было вообще изучать травы?

Гретхен горько рассмеялась:

— Травы? Зачем мне было их изучать? А и правда, зачем? Я в них больше не верю. Они все ядовиты.

— О, пойдем же со мной! — взмолилась Христиана.

— Для чего? — отвечала Гретхен, не двигаясь с места. — Говорю же вам, цветы меня предали.

— Гретхен, моя добрая Гретхен, приди в себя! Вспомни, ведь ты разумна, ты отважна, ты всегда любила меня! Наконец, что тебе стоит попробовать?

— Вы этого хотите? — пробормотала Гретхен. — Ладно. Я схожу и наберу трав, которые моя мать считала хорошим средством против ребячьих хворей. Да только мать ошибалась. Травы созданы не затем, чтобы лечить детей. У них другое предназначение: губить женщин.

— А я верю в травы, — сказала Христиана. — Скорее ступай, собери те, о которых ты говорила, и беги в замок. Поспеши, милая! А я вернусь к Вильгельму. Я жду тебя!

И она пустилась бежать назад, к колыбели.

Ребенку, казалось, стало немного легче. Пульс чуть замедлился.

— Спасен! — воскликнула Христиана. — С ним ничего серьезного — это был вовсе не круп. Благодарю тебя, Боже!

В эту минуту вошла Гретхен.

— Ничего уже не нужно, — сказала Христиана. — Вильгельм выздоровел.

— Не верю, — отвечала Гретхен.

— Как это не веришь? Почему?

— Я все думала, пока шла сюда, — заговорила Гретхен торжественно и убежденно. — Болезни, что нас теперь настигают, это не простые хвори. Они посланы человеком, который ненавидит нас обеих.

Она с недоверием взглянула на безмятежно уснувшего ребенка и решительно вынесла свой приговор:

— Все хвори насланы им и длятся столько, сколько он пожелает. Никому, кроме него, не дано исцелить больного.

Христиана содрогнулась:

— Ты говоришь о Самуиле?

— Да, — сказала Гретхен. — Ну вот же, взгляните!

Она указала на Вильгельма, черты которого вновь исказились, а в горле послышались свистящие хрипы. Кожа ребенка, сухая и воспаленная, источала жар, маленькие ручки и ножки сводила судорога.

— Травы, Гретхен, твои травы! — закричала Христиана, снова впадая в отчаяние, еще более страшное, чем раньше.

Гретхен покачала головой с видом глубокого сомнения. Чтобы угодить матери, она приложила травы к шее и груди малыша и сказала:

— Подождем. Но, повторяю вам, это не поможет. Христиана стала ждать, напряженно следя за действием трав на Вильгельма, трепеща и задыхаясь от волнения.

Но она видела все те же зловещие признаки приближающегося конца — они не исчезали.

— Я вас предупреждала, — сказала Гретхен, качая головой. — Только один человек может его спасти.

— Ты права! — воскликнула Христиана.

И она со всех ног бросилась в соседнюю комнату.

LXI КРУП

Гретхен, не понимая, что вдруг сталось с Христианой, недоуменно последовала за ней и увидела, как та жмет пальцем на какой-то выступ деревянной обивки.

— Сударыня, что вы делаете?

— Зову его.

— Кого?

— Того, кто может спасти мое дитя!

— Вы зовете Самуила Гельба? — пролепетала Гретхен.

— Ах, да неужели ты воображаешь, что я позволю Вильгельму умереть?

— Но, сударыня, ведь он… Это же не доктор, это палач! Вы призываете демона!