Адская игра. Секретная история Карибского кризиса 1958-1964

Страх перед кампанией террора, которую могли бы развязать антикоммунисты с помощью ЦРУ в связи с завершением следующего этапа экспроприации, вызвал волнения в Гаване. Фидель не соглашался ни с коммунистами, ни со службами безопасности по поводу мер борьбы с подрывными действиями. Он хотел избежать широких чисток, чтобы не оттолкнуть массы от революции. Он понимал, что охота на ведьм вызовет недовольство в стране и может нарушить стабильность. В сентябре он удержал министра внутренних дел Кубы от ареста группы, которая, по мнению многих коммунистов и сотрудников служб безопасности, планировала помимо всего прочего убить советского посла{15}.

Благодаря расследованиям, проведенным конгрессом в 70-х годах, хорошо известно, что в сентябре 1960 года ЦРУ наладило связь с мафией для организации покушения на Кастро. В течение 20 лет возникали различные спекуляции по поводу того, насколько Советский Союз и Куба были осведомлены о связях между элитой ЦРУ — выходцами из «Айви лиг» и воровскими шайками. Документы КГБ и Кремля подтверждают, что даже сталинистам в реформированных Хрущевым службах безопасности никогда не приходило в голову, что имелась связь между Алленом Даллесом, Сантосом Трафиканте и Мейером Лански. Тем не менее советские службы собирали информацию о различных заговорах с участием латиноамериканских авантюристов.

Москва не знала, о чем больше беспокоиться: об усилении враждебных акций против Фиделя после предложения Хрущева о помощи в июле или о колебаниях представителей Москвы на Кубе перед лицом тревожных событий. Сергеи Кудрявцев, назначенный советским послом на Кубе после восстановления в мае дипломатических отношении, был снобом и трусом. При малейшей провокации он разражался гневными тирадами против кубинцев, которые с его точки зрения неадекватно реагируют на эти провокации. Он носил пуленепробиваемый жилет, показывая этим, что не рассчитывает на защиту со стороны кубинских служб безопасности. Алексеев с отвращением констатировал, что советский посол ведет себя по отношению к кубинцам, как генералы Батисты{16}. Кастро и его ближайшее окружение, а в конечном итоге и Москва, отмечали полное отсутствие симпатий посла к социалистической революции, которую пытались осуществить молодые соратники Фиделя. Кастро выразил отрицательное отношение к Кудрявцеву, когда в сентябре 1960 года сообщил ему, что хотел бы в будущем координировать все свои встречи с ним только через Алексеева, работавшего под «крышей» посольства в качестве атташе по культуре.

Алексеев неплохо ориентировался в обстановке, но его предложения не всегда получали одобрения Москвы. Например, он разделял мнение Блас Рока и Карлоса Рафаэля Родригеса, что Фидель пренебрегает сообщениями об угрозе его жизни, исходящими как от внешних, так и внутренних врагов. Алексеев одобрял призыв кубинских коммунистов ужесточить репрессии против некоммунистов в Движении 26 июля. Но начальники Алексеева в Москве не поддержали этого предложения. Они обратили его внимание на то, что не подтвердились сообщения в сентябре 1960 года, в которых предсказывался разгул насилия: «Готовятся акты саботажа и террора». Москва была обеспокоена — не теряет ли Алексеев самообладания{17}. В ближайшем окружении Кастро КГБ имел источник «Освальдо», который сообщил Алексееву, что Фидель не принимает необходимых мер для ликвидации группы, которая планирует среди прочих убить Кудрявцева и кубинского министра иностранных дел Рауля Роа. «Освальдо» сообщал, что Фидель решил не арестовывать членов этих групп, не имея конкретных доказательств их вины. «Освальдо» просил Алексеева убедить кубинское руководство «предпринять репрессивные меры против враждебных элементов»{18}.

В Кремле понимали, что Алексеев хочет получить санкцию на то, чтобы убедить Кастро развязать кампанию против врагов режима. Но выступление Кастро 2 сентября прошло спокойно, хотя Алексеев сообщал, что готовится покушение на него. Кастро остался жив, и не наблюдалось попыток сорвать его выступление. Сам он спокойно отнесся к сообщению о готовящемся покушении, заявив, что приняты адекватные меры безопасности. «В свете того, что ожидаемый теракт не состоялся, не исключено, что поставляемая вам информация, — писали Алексееву из Центра, — сфабрикована агентурой»{19}. «Мы не считаем разумным проводить аресты без достаточного количества конкретных улик»{20}. Признавая необходимость борьбы с врагами революции, Москва предлагала Алексееву воздержаться от советов устраивать чистки, которые могут оказаться вредными на данном этапе революции. «В осторожной форме, — инструктировали Алексеева, — можно сказать друзьям, что возможно проводить негласное задержание определенных лиц в отдельных случаях». Публичная чистка вызвала бы слишком много шума{21}.