Адская игра. Секретная история Карибского кризиса 1958-1964

Фактически, начиная с 20 ноября, только боеголовки с Р-12 и Р-14 вернулись в СССР, а тактические боеголовки и шесть атомных бомб оставались на Кубе. 30 ноября министр обороны Малиновский приказал Плиеву погрузить все головки МБР на «Александровск», где уже находились ядерные заряды для ракет Р-14 большого радиуса действия, которые на Кубу не поставлялись. До отправки судна Плиев запросил инструкции, что делать с оставшейся сотней тактических ядерных боеголовок. В ответ советский министр обороны рекомендовал Плиеву организовать обучение кубинского персонала управлению ракетами «Луна», крылатыми ракетами и ИЛ-28. Малиновский хотел сохранить на острове тактическое ядерное оружие. 5 ноября «Александровск» покинул порт, и Малиновский телеграфировал Плиеву, что все тактические заряды остаются^{96}.

Микоян договорился встретиться с Фиделем Кастро 22 ноября. «Вывезено ли тактическое оружие или нет?» — спросил Кастро. Он слышал заявление Кеннеди 20 ноября, что «все ядерное оружие убирается с Кубы». Однако он хочет быть уверенным, что американский президент чего-то не знает. Микояну пришлось самому дать ответ. В своих посланиях Хрущев ничего не писал по поводу тактического оружия, но от Алексеева и Плиева он знал, что Президиум намерен оставить его на острове. Помня о недавнем кубинском безрассудстве, Микоян сомневался в целесообразности того, что кубинцы рассчитывали на сохранение тактического ядерного оружия. «Оно находится еще на Кубе, — сказал он, — но не будет передано кубинцам, а будет вывезено». Микоян пояснил разочарованному Кастро: «У нас есть закон, запрещающий передавать в другие руки любое атомное оружие, включая тактическое. Однако, — добавил он, — атомное оружие, находящееся в наших руках, мы применим в случае войны для защиты всего лагеря социализма»^{97}.

Кастро не хотел его терять. «Нельзя ли, — спросил он, — оставить атомное оружие на Кубе в советских руках без передачи кубинцам?»^{98} Микоян кратко ответил, что на вторую часть вопроса Кастро получит негативный ответ. «Американцы, — сказал он, — не знают, что здесь есть тактическое атомное оружие, и мы вывозим его не по требованию, а по своей воле». Микоян ушел с заседания, убежденный в том, что кубинцы примирились с потерей последних советских боеголовок^{99}.

Москва одобрила переговоры Микояна с Кастро по вопросу тактического оружия. Разрешение проблемы с самолетами ИЛ-28 и снятие американской блокады, казалось, уменьшили необходимость наличия ядерного оружия на Кубе. И действительно, 20 ноября Малиновский приказал Плиеву паковать тактические ракеты^{100}. Если и были какие-либо сомнения в разумности этого шага, то они развеялись 22 ноября. Узнав от Микояна о маневрах кубинского министра иностранных дел, Кремль принял твердое решение убрать с Кубы все ядерное оружие до последнего. «Ваши соображения насчет ответа кубинским друзьям признаны правильными», — поддержал Хрущев Микояна. Кремль просил его принять все возможные меры против утечки информации о советском тактическом оружии. Президиум повторил первоначальные инструкции в отношении размещения ядерного оружия на Кубе. «Оружие — наше, находится в наших руках, мы его никому не передавали и не намерены передавать». Наконец кубинцам следует сказать, как было сказано американцам, что все ядерное оружие с Кубы увезено.

Кремль проинструктировал Микояна, как заставить министра иностранных дел Кубы пересмотреть свои инструкции Лечуге, которые, к сожалению, он уже получил. Как можно скорее надо было сообщить Лечуге, что «у кубинцев нет никакого ядерного оружия». «Все это очень важно, — телеграфировал Кремль, — так как иначе можно серьезно осложнить дело, если бы к американцам попала несоответствующая действительности информация в результате директивы, данной МИД Лечуге»^{101}.

Отъезд Микояна был задержан на несколько дней из-за обсуждения будущего ядерного оружия. У кубинцев не было иного выбора, как согласиться с потерей последнего шанса оставить у себя атомное оружие^{102}. 26 ноября Микоян вылетел в Вашингтон и Нью-Йорк для встречи с президентом Кеннеди и Генеральным секретарем ООН У Таном. По сведениям Алексеева, Фидель Кастро и другие кубинские руководители тепло попрощались с Микояном^{103}. После его отъезда Алексеев встретился с Раулем Кастро, который от имени Фиделя заявил, что кубинцы удовлетворены визитом Микояна. Хотя, добавил Рауль, он убежден, что «американцы учуяли наиболее слабые места наших отношений и попытаются играть на них»^{104}.