Адская кухня

Сплетя пальцы, он с силой обрушил обе руки Пеллэму на шею. Через две секунды тот распластался на грязных плитках пола.

Дрю добил его ударом обутой в тяжелый башмак ноги по почкам. Господи…

— Сейчас у тебя нет с собой ствола, козел, — продекламировал Дрю, словно он репетировал эту фразу весь день. Актер из него оказался совсем никудышный. — Ты перешел дорогу опасным людям!

Поднявшись на колени, Пеллэм бросился на коротышку, промахнулся и получил три жестоких удара в живот.

Нагнувшись, Дрю шепнул ему на ухо:

— Ну, как у меня получается?

Пеллэм не смог вымолвить ни слова. Он подумал, что его вот-вот стошнит.

— И ты тоже ударь меня, — прошептал Дрю. — А то это сильно смахивает на лажу.

Пеллэм отполз в сторону и с трудом поднялся на ноги. Развернувшись, он что есть силы выбросил кулак. На этот раз его удар, если там можно сказать, достиг цели: безобидно скользнул Дрю по щеке.

Коротышка, недоуменно заморгав, завопил:

— Ах ты долбанный член, твою мать!

Рыжий и третий ирландец схватили Пеллэма за руки, а Дрю осыпал градом ударов ему лицо и живот. Когда Пеллэма наконец отпустили, он просто закрыл лицо руками и снова рухнул на пол.

— Ну, теперь спеси у него поубавилось, — со смехом заметил рыжеволосый.

— Джеко, пора сматываться.

Достав пистолет, Дрю прижал дуло Пеллэму к лицу. Тот вдруг подумал, что всегда относился с недоверием к спусковым механизмам пистолетов. Они такие ненадежные, могут сработать от простого дуновения… Нагнувшись к нему, задиристый ирландский петушок прошептал:

— Вот видишь, если ты достанешь мне роль в фильме, я смогу сам драться и все остальное. Дублеры мне не нужны. И пушка у меня есть своя.

Пеллэм застонал.

— Джеко, прострели ему ногу или колено.

— Точно, долбани ему в руку. Бух, бух!

Казалось, Дрю в раздумье.

— Нет, с него и так достаточно. Эти долбанные голливудские гомики, у них кишка тонка.

Снова наклонившись к Пеллэму, Дрю шепнул:

— Помнишь насчет того парня Алекса, о котором ты спрашивал? Он остановился в гостинице «Иглтон» на Девятой авеню. Номер 434.

Пеллэм пробормотал что-то такое, что Дрю принял за «спасибо», хотя на самом деле фраза, которую произнес Пеллэм, не имела ничего общего с этим выражением благодарности.

На прощание дружески пнув его ногой под ребро, Дрю исчез вслед за остальными ирландцами.

— Эй, Томми, — заговорил он, обращаясь к рыжеволосому, — помнишь то место из фильма, о котором я тебе рассказывал?… А ты как думаешь, твою мать, какой фильм я имел в виду?…

Входная дверь захлопнулась. Пеллэм выплюнул выбитый зуб. Тот, казалось, несколько минут громыхал по выложенному плиткой полу, пока наконец не крутанулся в последний раз на месте, после чего окончательно застыл.

20

Кабина лифта спустилась вниз, откликнувшись на вызов, как раз в тот момент, когда шумная орда туристов из Франции заселялась в помпезную гостиницу в Вест-Сайде. Двери открылись.

— Mon dieu![75]

Пылающая жидкость расплавила пластмассовую канистру и выплеснулась огненной волной из кабины лифта в вестибюль.

— Господи Иисусе! — крикнул кто-то.

— А, черт…

Пламя распространялось словно по волшебству. Горящая жидкость разлилась по полу, воспламеняя ковер, кресла, тисненные золотом обои, искусственные каучуковые деревья, столики.

Пронзительным баритоном затрезвонила пожарная сигнализация — старинные механические звонки, сразу же заставившие подумать о том, что система пожаротушения бесконечно устарела. Просторные коридоры наполнились криками. Люди бросились к выходу.

Еще страшнее огня был дым, мгновенно заполнивший все этажи гостиницы, словно его закачали под повышенным давлением. Подача электричества просто прекратилась, и в вестибюле и коридорах, заполненных осязаемым на ощупь дымом, мгновенно наступила ночная темнота.

И, перекрывая отчаянные крики, пронзительный звон сигнализации и топот ног, зазвучал зловещий рев огня.

Гостиница «Иглтон» корчилась в предсмертных мучениях.

Пламя пожирало дешевые ковровые покрытия, за считанные мгновения превращая их из зеленых в черные. Огонь плавил пластмассу с такой же легкостью, с какой он морщил и высушивал кожу. Пламя стремительно поднималось вверх по стенам и плавило лепнину так легко, будто это было сливочное масло. Огонь выплевывал дым, густой, словно мутная вода, и такой же удушливый. С десяток зарубежных туристов задохнулись, загнанные в глухой альков.

Пламя ласково лизало, пламя убивало.

— Merde! Mon dieu! Allez, allez! Giselle, ou es-tu?[76]

Внизу, в банкетном зале, где попытались укрыться три официанта в белых смокингах, произошла внезапная яркая вспышка — все помещение раскалилось настолько сильно, что вспыхнуло, словно одна огромная спичечная головка.

На одном из верхних этажей молодой мужчина, полностью одетый, прыгнул в наполненную до краев ванну, мудро рассудив, что вода его защитит. Два часа спустя пожарные, вымотанные до предела, обнаружили то, что осталось от его тела, в воде чуть ниже температуры кипения.