Адская кухня

Вся строительная площадка, простиравшаяся почти на полквартала, внезапно занялась огнем. Загорались все новые и новые машины. С громким треском полыхали бараки, штабеля досок и дорогих облицовочных панелей, предназначенных, вероятно, для пентхауса самого Роджера Маккенны. Бушующий горячий ветер разносил снопы искр к поддонам, наваленным у ангара, под которым укрывался Пеллэм. Он забился в дальний угол, спасаясь от адского пекла.

Рев пожара напоминал грохот поезда в тоннеле метро.

В это мгновение — когда уже вся стройплощадка была охвачена пламенем, когда уже практически не осталось ничего, не тронутого огнем, — вспыхнул маленький полумесяц красно-бело-синей перетяжки. В отличие от бушующего внизу моря огня, этот кусок материи горел мирно. Восходящий поток горячего воздуха поднял его вверх.

И именно этот клочок ткани патриотических цветов, а вовсе не галлоны легковоспламеняющегося топлива или штабеля горящего дерева, в конце концов поджег саму Башню Маккенны.

Воспарив в воздух, горящий кусок материи упал на ряд картонных коробок, которыми был заставлен открытый атриум. Картон начал тлеть, затем вспыхнул ярким пламенем. Через несколько минут огонь перекинулся в вестибюль, распространился по конторам, оформленным рукой опытного дизайнера, запалил высокие пальмы, которые в свое время так поразили Этти Вашингтон, видевшую, как их привозили, охватил рулоны линолеума и обоев, ведра с краской. Снова последовали взрывы баллонов с пропаном, выстреливших заряды шрапнели в вестибюль. Огромные зеркальные стекла, лопнув, вывалились наружу.

Повсюду огонь.

Бумага, которой была обернута статуя, сгорела, но Пеллэм, ковылявший к воротам, все равно не смог определить, что́ это было.

Он больше не смог терпеть. Огонь подобрался слишком близко, жар стал слишком невыносимым. Пеллэм выбрался из укрытия, и в это самое мгновение лопнуло окно ангара, осыпав его раскаленными осколками.

Оставался только один путь к спасению — тот, которым Пеллэм попал на стройплощадку, через дыру в воротах. Сынок тоже понимал это. Но больше бежать было некуда: весь внутренний двор был объят пламенем.

Пеллэм выбрался из укрытия и, шатаясь, побрел к воротам. Обернувшись, он увидел яркое сияние в окнах второго этажа небоскреба, затем в окнах третьего этажа, потом уже шестого или восьмого этажа, все выше и выше. Высоченное здание засасывало в себя огонь подобно пищеводу.

Огромные листы зеркального стекла с грохотом лопались, проливаясь на землю дождем осколков и черного, обугленного пластика.

Пеллэм уже добрался до ворот, но Сынка до сих пор нигде не было видно.

«Каменное сердце…»

Пеллэму удалось протиснуться в дыру, но один край сетки, выскользнув из пальцев, ударил по сломанной руке. На мгновение Пеллэм потерял сознание; очнувшись, он обнаружил, что стоит на земле на карачках. Шумно втянув в грудь воздух, Пеллэм пополз на четвереньках прочь от стройплощадки на середину Тридцать пятой улицы. Позади него оставалась сплошная стена желтого пламени, бушующие смерчи оранжевого пламени, ослепительные протуберанцы голубого пламени. Лопались окна, рушились стены. Тяжелые бульдозеры и экскаваторы, ангары и грузовики умирали страшной смертью.

Вдруг Пеллэма схватили чьи-то руки.

Изогнувшись змеей, Сынок застегнул второй браслет наручника на здоровой руке Пеллэма и потащил его назад на стройплощадку.

— Ну же, пошли, пошли! — кричал он.

Пеллэм приготовился почувствовать удар пули, но Сынок выбросил «кольт». У него на уме было что-то другое. Он тащил Пеллэма к колодцу перед одним из ангаров. Колодец был заполнен пылающей соляркой. Сынок упрямо волок Пеллэма к нему. Упав на сломанную руку, Пеллэм на мгновение снова потерял сознание. Очнувшись, он обнаружил, что Сынок, напрягая в безумии все свои силы, уже дотащил его до края колодца.

— Разве это не красиво? — крикнул он, глядя на бурлящее пламя под ногами. — Разве это не прекрасно?

Сынок нагнулся — и в это самое мгновение Пеллэм лягнул его сапогом. Поскользнувшись на краю колодца, Сынок провалился по пояс в горящую солярку. Издав нечеловеческий крик, он принялся дергаться из стороны в сторону, этим увлекая Пеллэма за собой.

Ослепленный дымом, опаленный огнем, Пеллэм никак не мог найти точку опоры. Он чувствовал, как его затягивает все ближе и ближе в преисподнюю. У него в памяти всплыл голос Этти:

«Иногда мы с сестрой Эльсбет ходили туда, где по Восьмой авеню водили ягнят на скотобойню на Сорок второй улице. У мясников была особая овца-предатель. Знаешь, что это такое? Она ведет остальных ягнят на скотобойню. Мы кричали, швыряли в эту овцу камни, чтобы заставить ее отвернуть, но у нас так ничего и не получилось. Овца знала свое дело.»

И вдруг он услышал:

— Пеллэм, Пеллэм, Пеллэм…