Адская училка

Откуда у обычной училки средства, чтобы купить такие хоромы? Может быть, снимает с кем-то вскладчину? Или… живёт у любовника? Или вместе с богатыми родителями?! Неважно. Это не главное. Сом трясётся от предвкушения. Пытается справиться с нервами. Чуть ли не грызёт ногти.

Кажется, всё сходится.

Всё, абсолютно всё!

Неужели свершилось?

Неужели сегодня наступит первый день нового мира?

Радость омрачают слова о подмоге. Что, если действительно придётся таскать купеческую мебель, огромные, помпезные деревянные короба из вяза или дуба? Есть только один человек, которого можно взять на задание. К сожалению, это Изя Куккенцукер – чёртов прагматик, чёртов скептик, истинный сын своего народа.

Миха приглашает Толстого в свою берлогу. И начинает его обрабатывать.

– Слушай чувак, такое дело… ты вечером свободен? Тебя предки не загрузили на остаток дня? Ну там, скрипичный класс, синагога, мытьё посуды?

– Что ты мутишь? Колись, у тебя на роже написано, что что-то мутишь. Выкладывай, поц!

– Только давай без лишнего пиздежа Окей? Окей, я спрашиваю? Меня сегодня Нона Викторовна попросила… ну… лично попросила об одолжении. Чтобы мы нанесли ей визит. И там ну… помогли с расстановкой мебели. Задача для настоящих мужиков, понимаешь?

Толстый набирает воздуха, чтобы выложить свои мысли по поводу товарища и его фантазий. В этот момент Сом вытаскивает из кармана визитку. И передаёт другу. Толстый осекается.

– Бля, ты серьёзно?

– Серьезней некуда. Давай, Толстый, готовность номер один. Два часа на сборы. Приходи в сознание, мой свой обрезанный хер, и поехали к Ноне Викторовне.

– Ты опять за своё? Сом, ты же ёбнутый. Не, погоди, серьёзно думаешь, что тебе отломиться? Реально, ёбнутый! Чувак, это уже не смешно. Алло, есть кто дома?

– Хватит пургу нести. Ничего я не думаю. Просто приедем, ну… поможем. Чай попьём, как интеллигентные люди. Пообщаемся там. Хера ты паникуешь? Хера ты кипятишься, Толстый? Можно подумать, херовая идея, потусить с училкой. Ты в деле или нет?

– Безнадёжный ты дрочила! Я вижу, о чём ты думаешь. У тебя же слюни текут, тупая ты обезьяна. Кому ты заливаешь? Ладно, ладно, хватит рожу хмурить. Я в деле, чувак. Конечно, я в деле.

***

Купеческая дача выглядит весьма загадочно. И даже тревожно. Зелёная патина на чугунных пиках забора. Стены из тёмного кирпича, заплетённые диким виноградом. Под окнами – заросли высохшего чертополоха. Из сада раздаются крики воронья. Гости не соответствуют духу этого места. Они не похожи на байронических джентльменов в цилиндрах и длинных плащах. У них нет серебряных черепов на тростях. Нет и самих тростей.

Толстый держит коробку с тортом.

В руках у Сома – букет из пяти алых роз.

Изя Куккенцукер пытался объяснить другу, что это неуместно, глупо, и даже пошло. Увы, безрезультатно. Миха вооружился фраерским набором дешевого ловеласа. Он хорошо помнит повадки своего отца, блистательного Авдея Сомова. Красивые жесты – вот что открывает дорогу к сердцам и роскошным задницам! Алый – символ любви и страсти!

Толстый вежливо и тактично намекает другу, что получив от дамы приглашение, некрасиво задерживаться.

– Блядь, Сом, хули ты примёрз? Заебал, поц! Давай, ёб твою, постучись!

– Постучи сам, у меня же видишь, цветы…

– Ты это затеял! А теперь ссышь?! Ссышь, чёртов гой?! Давай, будь мужиком! Сукаблядь, стучи уже!

Миха решается сделать последний шаг. Берётся за кольцо в зубах бронзовой головы чёрта. Раздаётся гулкий и громкий звук ударов. Через минуту из дома доносится шум открывающейся двери. Джентльмены переглядываются. Кажется, сейчас выползет карлик-горбун с гремящей связкой ключей, и зашипит – «госпожа вас ожида-а-а-а-ает».

Калитка со скрипом открывается. Толстый паникует. Инстинктивно отшагивает. Но Миха хватает его локоть. Назад дороги нет.

Хозяйка дома лично встречает гостей.

Парни едва не выпускают дары из рук. Сто килограмм ада и зноя упакованы в чёрный шелковый халат, подвязанный тонким шнуром. Ткань едва доходит до середины бедер. И едва смыкается на высокой груди. Прямо на уровне глаз Изи Куккенцукера отчётливо выделяются контуры сосков, массивных, и, кажется, напряженных. В голове Сома и Толстого одновременно взрывается один и тот же вопрос – есть ли что-то под этим нарядом? Есть ли что-то ещё?!

– Добрый вечер, юноши.

– Сдрастье, Нона Викторовна… это вам… мы же ну… не могли, ну… явиться с пустыми руками.

– Как мило. Нет-нет, не подумайте, я серьёзно. На самом деле очень мило. Погодите-ка. Почему вас всего двое? Почему не взяли кого-то ещё? Например, Кривопустова. Очень приятный молодой человек.

Толстый и Миха растерянно переглядываются. Кажется, шкаф успел вырасти до титанических размеров. Разумеется, если речь идёт о шкафе. Изя подаёт голос, пытаясь справиться с неловкостью.

– Паша Соп… в смысле, Паша так и не пришел в норму. Неврастения. Нона Викторовна, я же вам рассказывал.

По лицу красотки пробегает тень сожаления. Через секунду на губах вновь появляется приветливая улыбка.

– Чего же вы стоите как вкопанные? Прошу, входите.