Адская война (др. перевод)

— Чем вы недовольны? — спросил я. — Похоже вам жаль этого молодца…

— Жалеть мне нечего, патрон. Он опасный враг и много бы еще каверз наделал европейской коалиции, да и нам лично, при случае… Но мне не по нутру эта бойня, а вы так весело собираетесь любоваться на нее…

— Скажите, какой чувствительный! Разумеется я рад, что эту опасную каналью наконец уничтожат. Припомните-ка, чего мы натерпелись от него… Или вы забыли Аризону, Калифорнию, военный суд в Сан-Франциско, тюрьму, процессию, девственный лес, колесо — да за одно колесо я готов придушить его своими руками! — забыли об участи Билла Кеога, касика, забыли о плавании на рамах?..

— Ничего не забыл, патрон. Но я не жесток. Вы, я вижу, лютый тигр, вы, пожалуй, выпросите себе на память голову Вами и сделаете чашу из его черепа… Мне таких трофеев не нужно. Не пойду я смотреть, как будут расстреливать трех человек… беззащитных, патрон… привязанных к столбу…

— Ну и ступайте спать, — сказал я сердито. — А я пойду, чтобы хоть убедиться своими глазами, что мы избавились от этого врага.

Однако Пижон не утерпел. Он и впрямь пошел было спать, но в последнюю минуту вскочил и поплелся за мной.

Все трое приговоренных встретили смерть со стоическим хладнокровием. Когда все было кончено и отвязанные от столбов трупы лежали на земле, мы с Пижоном подошли взглянуть на них.

Странно — нам показалось, что расстрелянный японец не так похож на Вами, как было бы желательно. Я попросил у солдата фонарь, нагнулся над трупом, осветил лицо. Не тот… положительно не тот: и глаза не такие плутовские, и черты лица другие…

— Что вы скажете? — спросил я у Пижона. — А вы, патрон?

— Мне кажется… мне сдается…

— Что это не Вами?

— Ну да… Это другой, его слуга или товарищ. Они поменялись платьем.

— Но в таком случае Вами сидит под арестом… Надо сообщить генералу.

Мы отправились к генералу Ламидэ и нашли его в тревоге. Ему только что сообщили, что часовой, стерегший пленника-японца, найден убитым, а пленник исчез.

— Как убит часовой? — спросил я.

— У него перегрызено горло. По-видимому, это японский способ… Должно быть, пленник позвал часового и тот отворил дверь комнаты; японец набросился на него, загрыз, переоделся в его платье — и был таков.

— Печальная история, — сказал я, — тем более печальная, что ушел не слуга, а сам Вами, японский аэрадмирал, опаснейший из наших противников… Я видел труп расстрелянного японца — это не Вами. Очевидно, они поменялись платьем. Но как же за ними не следили? Где они сидели? В тюрьме?

— Нет, в какой-то пристройке подле казармы. Их заперли в комнате, а у дверей поставили часового. Никому и в голову не пришло опасаться какой-нибудь каверзы. Зубастый малый, однако!..

XX. ЖЕЛТЫЙ МУРАВЕЙНИК

В Оренбурге. «Уральское Эхо». Беглецы. Массовое убийство. Рекогносцировка. Гибель «Донона». Человеческое море. Мрачные предчувствия. Поход. Столкновение с китайцами. Трехдневный бой. Беспомощное положение. Отступление. Смерть Дюбуа.

В два часа пополудни, 3 февраля, поезд, на котором мы ехали в обществе генерала Ламидэ и его штаба, остановился у оренбургского вокзала. Генерал Ламидэ представил меня и Пижона главнокомандующему французской армией, генералу Ламуру, который передал нам телеграмму от г. Дюбуа. Патрону пришла в голову блестящая мысль: издавать специально для армии листок «Эхо Урала», для чего он даже прислал нам из Петербурга вагон со шрифтом и другими материалами для оборудования типографии. Листок должен был выходить три раза в неделю и раздаваться солдатам даром.

— Недешево это ему обойдется, — заметил я. — Зато какая услуга для армии!

— И какая реклама для «2000 года»! — добавил Пижон. — Наш владыка не только щедр и великодушен, но и сметлив…

Мы немедленно занялись этим делом и спустя несколько дней имели удовольствие выпустить первый номер, встреченный общим одобрением. Редакционные обязанности взял на себя Пижон, я же занялся, главным образом, собиранием новостей.

Французская армия в 200 000 человек состояла из восьми корпусов, расположенных по линии Оренбург — Уральск. К северу от Оренбурга нашими соседями были турки.

Китайцы подвигались медленно. 7 февраля их разведчики были замечены около Томска, Каркаралинска и в Голодной Степи. Столкновения с передовой линией европейской коалиции можно было ожидать уже в самом начале марта.

Г. Дюбуа прибыл 10 февраля и остался очень доволен нашей энергией: к его приезду вышел уже второй номер «Эха».

Оставшиеся части войск постепенно присоединились к армии; поезда ежедневно приносили тысячи солдат; 11 февраля явилась воздушная эскадра из 16 аэрокаров.

Наконец, показались и первые признаки китайского нашествия. Однажды утром, 17 февраля, несколько казаков-разведчиков примчались из степи, с криком: «Китайцы идут!»