Адские гнезда: Дуэт Гильденстерна и Родригеса (СИ)

— Обещал, — буркнул дружище, не опровергая ложных утверждений товарища. Всё так грустно? А ведь полтора часа назад Лопес чувствовал себя у ворот полным хозяином. Поривычно шутил, что собирается покататься.

— Ну и где?

— Где-где… Пришли от Флореса — забрали! — в раздражении процедил охранитель. Глаза его смотрели в основном под ноги.

Далеко не хозяйский взгляд. Этак вовсе проблематично заметить, что творится у тебя под боком.

— Кто забрал?

— Диас и Маданес.

Та самая парочка, которую Рабен посылает, куда надо и куда не надо.

— Вдвоём зашли за моим моноциклом?

— Ну!

— И сказали, что посланы Флоресом? — Лопес молча кивнул.

Обратиться за доказательствами к двум мастерам боя поневоле ведь постесняешься. Хотя, если ты сам — правая рука Флореса… Но Лопес вряд ли всерьёз себя чувствует правой рукой, да и моноцикл — чужой. А вот охрана на воротах — своя. Если у тебя при всех отберут силой эту чужую игрушку, весь наработанный авторитет грозного начальника пойдёт насмарку.

— Но ты предупредил их, что я буду против?

— Ну, типа того…

Привычно зубоскаля в час, когда Родригес оставлял моноцикл, Лопес выговорил себе право ничего не караулить. Обещал, что коня не отдаст, «если очень не попросят».

— Ладно, — примирительно сказал Бенито, — похоже, тебя очень попросили.

— Во-во! — Лопес выдохнул с некоторым облегчением. — Очень попросили, очень.

— Что ж, не прощаюсь, — вздохнул Бенито, — попытаюсь восстановить попранную справедливость собственными силами.

Не дольше мгновения подождал, не соберётся ли Лопес к нему в этом походе присоединиться. Нет, не собрался. Просто пожелал успеха.

Что ж, и на том спасибо. Родригес развернулся и снова направился к флоресовому дворцу, раздумывая по пути о причудливых линиях судьбы, сиречь фатума. Кому на роду написано в некоторый день посетить кабинет Рабена, тот кухней старика Финьеса, по-видимому, не отделается.

7

Кабинет Рабена. В центре на полу лежит моноцикл. За столом сидит хозяин, делает вид, будто чем-то занят. И ему легко изображать самое разное: Диас и Маданес рядом, выставлены по углам стола, попытку встряхнуть шефа за шиворот немедленно пресекут. Равно как и разгневанный бросок к моноциклу — он от Диаса лишь в полутора шагах.

Что ж, от резких проявлений посетителя Рабен застраховался. Коли так, Родригес бузить и не станет. Но не будет и робко топтаться на входе в кабинет, ожидая, пока ленивое хозяйское внимание к нему снизойдёт.

Может, кабинету Рабен и хозяин, но никак не отжатому его людьми моноциклу. В этом смысле хозяев здесь двое. И по версии второго хозяина кабинет нисколько не свят. Он сегодня лишь вычурный неудобный гараж, где нахальные злоумышленники держат краденое.

С той же бесцеремонностью, с которой у него похитили моноцикл, Родригес принялся прогуливаться по кабинету. В основном в обратную от Рабена сторону. Словно турист в музее, полновесно заплативший за вход.

Впрочем, обстановка кабинета и была рассчитана на то, чтобы на неё заворожено пялились, точно как на музейную экспозицию. Пялились и проникались тем, что она говорит о хозяине. Выставка коллекционного холодного оружия во всю стену кричаще свидетельствовала о его богатстве и вдобавок робко намекала на решительный нрав.

В чём конкретно Бенито усмотрел робость? Холодное оружие особо брутально тем, что предполагает контактный способ нанесения урона. Но способ, которым реально действует Рабен, иной: строго дистанционный. Диас и Маданес — вот его истинное оружие. А всё, что висит на стеночке…

Ой, а это что такое?

Внезапный штрих — и в облике оружейной коллекции взору Родригеса предстал момент уязвимости Рабена, свидетельство неких интимнейших переживаний, тяготеющих к наивному почитанию идолов.

Оставленный на стене промежуток малый можно ещё пояснить живой надеждой хозяина на возвращение ценной вещи. Пустой захват из-под робарианского молота — тем же самым; не откручивать же. Но вряд ли какой рациональный довод прольёт свет на пахнущую чем-то слезливо-грустным ароматическую свечу в высоком канделябре.

Свеча поставлена в память о молоте? Судя по её расположению, так и есть. Ну надо же, какой беззастенчивый фетишистский культ. Редко бывает, что люди поклоняются вещам с такой откровенностью!

И тут Родригеса будто накрыло приступом неудержимого хохота, столь внезапным, что даже «занятый делом» Рабен в полной защищённости у себя за столом ненароком вздрогнул. А собирался ведь не замечать.

Впрочем, если быть искренним, то нет, не «накрыло» и не «накатило». Было смешно, не без этого, но ничего ведь не стоило удержаться. Стихии смеха Родригес отдался вполне осознанно. В качестве, так сказать, ответа Рабену на бесцеремонное приглашение.

— Чему это ты смеёшься? — угрюмо поинтересовался Рабен.

— Я смеюсь от счастья, — сообщил Бенито. — У Лопеса при воротах только что кто-то выкрал мой моноцикл, а вы его, гляжу, уже отыскали. Должен признать, ваши люди не напрасно едят свой хлеб, а хоть что-нибудь, да умеют. Одним словом, я впечатлён. Спасибо.