Адские гончие

Под утро боль отступила, она вышла на воздух, вдохнула полной грудью. Привязанные рядом лошади, фыркали, трясли головами, до уха Мэл долетел негромкий разговор мужчины и женщины. Сперва ей показалось, что они совсем рядом, но потом она поняла, что просто её слух теперь стал гораздо острее, и двое говоривших находятся от неё не менее чем в ста метрах, где-то у опушки леса.

– Прости, Кристина, – услышала она голос Като. Она вспомнила Кристину, высокую, сильную девушку, одну из немногих девушек в отряде Такеши, красавицу, около которой безуспешно увивалась добрая половина всех молодых мужчин.

– Ничего, Като, я понимаю. Всё же мне легче от того, что я поговорила с тобой. Глупо было на что-то надеяться! Я оставалась здесь только ради тебя! – отвечала она.

– Кристина, это неправильно! Прости меня!

– Като ты такой хороший! Я немного завидую ей! Если она не оценит тебя, это будет большой глупостью с её стороны!

Он молчал.

– Я ухожу! Вернусь к родителям! Только не подумай, что это из ревности! Просто, то, что она делает тоже неправильно! Так я думаю! Прощай Като!

– Кристина! – прошептал он.

– Я не Кристина! В моём имени нет «тины»! Меня зовут Курисэ, Кристина – это Джуничи придумал.

Мэллюзина отчётливо слышала, как девушка пошла прочь.

– Прости, Курисэ! – прошептал Като ей вслед.

* * * * * * * * * *

День они провели в седле, под вечер они разбили лагерь и вот наступил момент, когда ей предстояло опять сделать это. Мэллюзина встала на колени и обнажила меч, секунду она промедлила, не в силах решиться и вдруг отчётливо поняла, что не может заставить себя сделать это снова.

– Мичи, позови ко мне Като! – не оборачиваясь, приказала она одному из воинов, дежуривших у её палатки.

Когда Като вошёл, он увидел Мэлюзину стоявшую на коленях, левая рука её была обнажена и перетянута жгутом у самого плеча. Он невольно подумал, что у неё очень красивые руки и вероятно остальное её тело столь же красиво.

– Подойди сюда!

Он подошёл и встал перед ней, бледный и осунувшийся. Мэл заметила, что левый рукав его куртки пропитался кровью.

– Что с твоей рукой?

Он молчал.

– Покажи мне!

Като послушно закатал рукав, на предплечье его левой руки, было пять или шесть глубоких порезов рассекавших мышцы, кровоточивших и довольно страшных.

– Кто это сделал?

– Я сам, – отвечал он, не глядя на неё.

– Дурак! – она почувствовала, как волна давно забытой нежности поднялась в ней, и страх оставил её.

– Ты любишь меня, Като? – спросила она, пристально глядя на него.

Он молчал, отводя взгляд.

– Да или нет?

– Да, – прошептал он.

– Тогда докажи мне это! – она подняла левую руку и отвела её в сторону.

– Отруби её! – приказала Мэл, не терпящим возражение тоном.

Като отшатнулся от неё и побледнел ещё сильнее. Губы его шевельнулись, как будто он хотел что-то сказать, но он только смотрел на неё и молчал. Лицо Мэлюзины исказилось от бешенства.

– Такова твоя любовь?! Уходи! – яростно проговорила Мэл, испепеляя его взглядом, своих чёрных, как ночь глаз.

По лицу Като пошли красные пятна, шатаясь как пьяный, он повернулся и пошёл к выходу и в этот момент он услышал, как она заплакала, беспомощно и жалко, по-детски. Он обернулся. Стоя на коленях, Мэлюзина плакала, закрыв лицо руками, плечи её вздрагивали. Она была такая жалкая и несчастная сейчас. «Это всё из-за меня! Из-за того, что я слабак!» – подумал Като. Вернувшись, он встал над ней и обнажил меч. Мелюзина подняла на него мокрое от слёз лицо.

– Като! Спасибо! – прошептала она.

Мэлюзина вытерла слёзы.

– Хорошо! Сними жгут, если я потеряю сознание! – сказала она успокаиваясь. Невольно она закрыла глаза, чтобы не видеть, как дрожат его руки.

– Делай!

Сталь со свистом рассекла воздух. Когда к Мэлюзине вернулось сознание, она обнаружила себя в объятиях Като, на её щёки капали его слёзы.

– Ты плачешь? Дурак! – прошептала она непослушными, потрескавшимися губами.

– Не уходи! Мне так больно! – она закрыла глаза и замолчала. Като всё также сжимал её в своих объятиях, страшась переменить позу, чтобы не причинить ей боль.

* * * * * * * * * *

В полутёмной конюшне, тишину нарушало лишь тревожное ржание, сбившихся в угол своих денников, лошадей, и поскрипывание грубой верёвки, прикреплённой к потолочной балке на которой, покачиваясь из стороны в сторону, висело непомерно длинное, закутанное в полупрозрачную ткань тело предсказательницы. Широкие ворота распахнулись со скрежетом, и в конюшню вошла беременная губернатор города Аркан в сопровождении своего мужа и нескольких приближённых.

– Кто нашёл её? – отрывисто спросила она, останавливаясь у тела повешенной.

– Конюх, госпожа Губернатор! – почтительно отвечал один из приближённых.

– Чёрт! Чёрт! Чёрт! Кэтсу, это твоя вина! Разве не тебе я поручала следить за ней! – яростно проговорила Катрина, брызгая слюной.

– Она вчера смогла ускользнуть от моих людей. Она всё-таки колдунья и нельзя требовать от обычных воинов слишком многого, – спокойно отвечал Кэтсу, даже не поведя бровью.

– В любом случае, что случилось, то случилось, – добавил он, заграбастав руку своей жены в свою огромную лапищу.