Адские игры

Он был не просто далеко от Аптауна, с равным успехом он мог находиться в другом мире. Здесь не было частных клубов и ресторанов, лишь двери с облупившейся краской и засиженные мухами окна, тусклые полуперегоревшие неоновые вывески и дочери сумерек с колючими холодными взглядами на каждом углу, торгующие своими просроченными товарами. Это место, где не продается ничего, изначально не принадлежавшего кому-то другому, где предлагаемые удовольствия и развлечения оставляют во рту неприятный привкус и даже грабители ради собственной безопасности ходят парами.

Я достаточно легко его обнаружил и теперь осматривал из относительно безопасной ярко-освещенной улицы. Свет не мог глубоко проникнуть в горячие душные тени, но я был уверен, что слышал, как что-то скребется в темноте за его границами. Воздух был спертым, влажным и каким-то созревшим. Вероятнее всего, созревшим для засады. Вытащив из кармана мертвую саламандру в пластиковом шаре, я хорошенько ее потряс, и из шара вырвалось яркое серебряное сияние, освещая переулок впереди. Что-то шарахнулась прочь от резкого нового источника света, спеша укрыться в безопасной темноте. Я двигался по переулку медленно и осторожно, внимательно следя, куда я ставлю ноги, и, наконец, добрался до простой зеленой двери в грязной каменной стене слева от меня. На двери не было не только вывески, но даже ручки, но это было то самое место. Одна-единственная точка доступа в Проект Аркадия. Я осторожно исследовал дверь, не прикасаясь к ней, но, похоже, это была просто обычная дверь. Она была не заперта, в ней не было мин-ловушек или проклятий - мой дар заметил бы их. Поэтому я просто пожал плечами, положил руку на дверь и толкнул.

Дверь легко отворилась, и я чуть не закричал, когда в переулок упал ослепительно яркий свет. Я напрягся, готовый ко всему, но ничего не произошло. Был только золотой солнечный свет, теплый, свежий и сладкий, как летний день, наполненный запахами леса, поля и поймы. Я осознал, что продолжаю держать шар с саламандрой, с его болезненным, посредственным свечением, и спрятал его в карман. А потом шагнул вперед, в свет, и зеленая дверь медленно закрылась за моей спиной.

Я стоял на склоне огромного, поросшего травой холма, и передо мной открывался вид, от которого у меня перехватило дыхание. Насколько я мог увидеть, а может быть, и вообще в бесконечность, тянулись поля и луга. С одной стороны были раскидистые леса с высокими темными деревьями, у подножия которых прокладывал себе дорогу поток чистой искрящейся воды, пересекаемый здесь и там простыми и старомодными каменными мостами. Сон о старой Англии, какой она никогда не была, но какой могла бы быть, - счастливой и удовлетворенной, под ярко-голубым небом прекрасного летнего дня. Мягкий порывистый ветерок принес мне аромат цветов, травы и растительности, богатый, как духи. Пели птицы, слышалось тихое жужжание насекомых, и было так здорово просто снова стоять в солнечном свете после стол ь долгого перерыва.

Это и была великая тайна, которую никогда не доверят недостойным из опасения, что она будет осквернена - Аркадия.

Единственная тропинка начиналась прямо от моих ног. Череда уложенных в траву квадратных каменных плит вела вниз по склону. Я направился, осторожно переступая с плиты на плиту, как по ступеням великого зеленого моря. Тропинка обогнула склон холма, а затем пошла вдоль реки, где я разглядывал пикирующих и парящих птиц и порхающих бабочек и улыбался, глядя на снующих вокруг меня маленькие лесные существ, не потревоженных присутствием человека. Абсолютно белые лебеди величественно плыли вниз по течению, склонив ко мне головы, когда я проходил мимо.

Наконец я свернул за угол, и там, на берегу реки передо мной были мои отец и мать, свободно полулежащие на поросшем травой берегу, а рядом с ними, на клетчатой скатерти, разложено содержимое плетеной корзинки для пикника. Мой отец, Чарльз, был в белом костюме, он лежал, вытянувшись, и улыбаясь, смотрел, как моя мать, Лилит, одетая в белое платье, бросает уткам кусочки хлеба. Я издал какой-то звук, моя мать оглянулась и ослепительно улыбнулась мне.

-О, Чарльз, посмотри, кто здесь! Джон пришел, чтобы к нам присоединиться!

Отец приподнялся на локте и осмотрелся, а когда он меня увидел, его улыбка стала еще шире.

- Как хорошо, сынок, что ты к нам пришел. У нас пикник. Есть ветчина, сыр, яйца по-шотландски, сосиски и все, что ты любишь.

- Присоединяйся, дорогой, - сказала мать. - Мы ждали тебя.

Я, спотыкаясь, подошел и сел между ними. Отец успокаивающе сжал мое плечо, а мать передала мне чашку свежего чая. Я знал, что он должен быть с молоком и двумя кусочками сахара, именно так, как я любил. Какое-то время я сидел, наслаждаясь моментом, и одна часть меня хотела остаться здесь на всю оставшуюся жизнь. Но я всегда не слишком прислушивался к этой части себя.

- Мне так много хотелось тебе сказать, папа, - сказал я наконец. - Но все не хватало времени.

- Здесь у тебя есть все время мира, - ответил отец, снова лежа на спине и глядя в летнее небо.