Адские каникулы

Диз склонил голову, и черты ее лица смягчились. А я почувствовала, что меня отпустили. Больше не существовало того притяжения, будто я была стрелкой компаса, а она – севером. Притяжения, которое я даже не замечала.

На заметку: от богов лучше держаться подальше. Они опасны. Возможно даже, опаснее демонов. Впрочем, нет. Не «возможно». Совершенно точно опаснее.

– Ключ? – коротко поинтересовалась я у Диза, когда мы отошли на безопасное расстояние.

Он постучал себя по ключице – по татуировке, спрятанной под футболкой. Перекресток, один из символов Гекаты.

Вот к кому он шел… Я вздрогнула.

Тот Ад, что мне повезло (или не повезло?) увидеть, напоминал шахматную доску. Один шаг – и местность вокруг могла измениться до неузнаваемости. Вот и сейчас: луг, может, остался прежним, но тополя сменились черными силуэтами кипарисов, а небо над головой стало чернильно-синим. И звезды…

– Это не звезды, – ошеломленно озвучила я свои мысли. За спиной Диз в последний раз чихнул. – Это… карта.

В десятках созвездий угадывалось изображение, знакомое мне с детства. Родное, как собственный дом. Земля. Миллиарды светящихся точек: освещенные шоссе и фонари у крыльца, огни больших городов и свечи на подоконниках.

– Вон там Москва, – показала я на скопление огоньков и взглянула правее, – а где-то там… мой дом.

Голос сорвался до шепота. Сколько я не была там? Если сейчас действительно приближалось солнцестояние, то почти год. Изменится ли срок на «больше года»? Или…

Или я умру? Застряну здесь или закончу свое существование? Пришло в голову, что не только я, Диз тоже поставил все на эту безумную попытку побега. Его судьба тоже решалась сейчас.

– Что теперь?

– Теперь мы ждем. Она знает, что мы здесь. И появится.

Из ниоткуда он достал серую толстовку и расстелил на склоне. Подозвал приглашающим жестом меня, отвернул накрывавшую корзину салфетку. В нос снова ударил чесночный аромат, а я вдруг поняла, что с момента своей недосмерти еще ничего не ела. И Диз оставил попытки запихнуть в меня что-то съестное.

А быть призраком не так уж и плохо.

Опустившись на кофту, я неуверенно сорвала один из бледных цветков, росших среди осоки. С виду практически гиацинт. И пах похоже. Неужели асфодель? Учитывая вьющиеся вокруг Персефоны тени – вполне вероятно.

– Угощайся, – кивнул мне Диз, отламывая от хрустящей булки половину.

Пикник на асфоделевом лугу[57]? Почему бы и нет, такой шанс бывает только раз в жизни. Или скорее посмертии. Быстро закинув вторую половину булки в рот, я прикрыла глаза от блаженства. Пусть ее приготовил труп, стоило признать, что пекарь из него был отменный. Однако, потянувшись за следующей порцией, я обнаружила, что меня кто-то опередил. Чужая рука – женская, с короткими, выкрашенными в черный ногтями – успела раньше, выхватив кусок хлеба у меня из-под пальцев.

Я подняла на незнакомку глаза. Я ее уже встречала. Видела темные волосы, неровно обрезанные на уровне подбородка. Полные чувственные губы. Острый нос и сжатый в тонкую нитку рот. Глаза, переливающиеся всеми оттенками заката, от пламенеющего красного до синих сумерек. Лицо, словно собранное из трех, непохожих и одновременно родных, ускользающих в вечной кутерьме.

– Зачем ты меня позвал, Щенок?

И хриплый каркающий голос тоже слышала. Еще в ГООУ, на представлении студенческого театрального кружка. Она сидела рядом с Дизом, одетая в штаны цвета хаки и простую майку, и спорила с ним. А потом на протяжении всего представления не сводила с меня взгляда своих невозможных глаз.

– Попросить.

– За нее, – это было утверждение. Усмехнувшись, Геката перевела взгляд на меня. – Демона, связавшего себя узами клятвы с ведьмой, вы называете фамилиаром. Как назвать ведьму, связавшуюся с демоном?

Дурой.

– «Наташа» сойдет, – вежливо отозвалась я.

Диз одобрительно на меня покосился.

– Проведи ее через Границу, Энодия[58].

– И тебя. Ты дал ей слово, и ни один из вас не сможет пересечь завесу без другого.

Диз осторожно кивнул. Геката отщипнула от булки кусок и отправила себе в рот.

– Я не сделаю этого.

– Но…

– Щенок, я беседовала с твоим отцом, – проигнорировала его возражения властительница неба, земли и воды. – Абигор в ярости. Ты оскорбил его. Но, что опаснее, показал, что не подчиняешься ему. Он мог убить тебя за это… Однако готов простить.

– Ты знаешь, чего от меня хочет король.

И смех у нее был – будто вороний крик.

– Ты глуп, если думаешь, что Гаапу нужен мальчишка. Судия должен быть мужчиной.

– Он потребует с меня клятву.

– И ты дашь ее.

– Не могу, – впервые в голосе Диза я слышала мольбу. – Прошу, Сотейра[59].

Покачав головой, хранительница перекрестков встала и отряхнула руки.

– Не в этот раз, Щенок. Сегодня я лишь вестник твоего отца. Возвращайся. Он простит тебе непослушание. Его слуги ждут тебя у границы моих земель, – внезапно она улыбнулась. – Ты ведь не мог думать, что Абигор забудет, куда ты сбегаешь с самого детства?

Диз досадливо поморщился.

– Условия?