Адские хроники. Каинова печать

– Хорошее имя. Как Владимир Ильич смелый будешь. Братья, сёстры есть у тебя?

– Нет, но я очень хочу сестрёнку.

От этих слов Женю покоробило. Она начала нервно переводить взгляд с одного предмета на другой.

– Значит, будет, – заключила навязчивая бабка. Голос у неё был доверительный, а потому Вова расхрабрился с вопросом.

– А вас как зовут?

– Пелагея Ивановна или баба Поля.

– Редкое имя, – не удержалась от слов Женя.

– Редкое разве?

– Редкое. У мужа так бабушку зовут, но она единственная, кого я с таким именем встречала.

– Теперь вот и я буду, – усмехнулась старушка и с нежностью погладила Вову по голове. – Расти крепким, сынок. А будет сестрёнка, так смотри, защищай.

– Защитю! – с готовностью ответил Вова.

– Ваш сын уже своих сыновей растит, наверное? – спросила Женя, надеясь уйти от темы собственного материнства.

– Нет, доченька. Он у меня небольшим погиб, как раз незадолго как война началась. Пошёл купаться на речку да не вернулся.

– А ещё дети есть?

– Нет. Времена тяжёлые. Не до детей было. Муж на фронт ушёл, и где-то там в чужих краях захоронили его. Потом голод страшный обрушился. Все мы работали как проклятые, чтобы хлеб вырастить и страну поднять. А там как-то смотрю в зеркало – и прошли моя молодость и свежесть. Так вот и осталась одна. Вся жизнь пролетела в бесконечных заботах и слезах. Теперь вот и утешить меня старую некому. Возвернуть бы время назад, так как грибочки росли б у меня такие пострелята.

– Как же их растить, если голод и времена тяжёлые?

– А как-как? Другие-то не испугались и вырастили, – развела руками старушка. – Значит, можно было.

– Слова это только, – жёстко ответила Женя. – Когда кастрюлю наполнить нечем, а такие вот грибочки есть просят, то тут головой думать надо, а не надеждами.

От переполняющих её эмоций молодая женщина выронила из рук свою медицинскую карточку и направление из гинекологии. Вова ринулся поднимать материны документы, но его неловкость привела к тому, что Пелагея Ивановна успела их рассмотреть.

– Что тебе свыше дадено, от того грех отказываться. Каяться потом будешь.

Каяться?

Женя ощутила злость. Старушке-то легко говорить, ведь это не ей растить ребёнка надо будет. Это не ей гнать мужа из дома на новые заработки. Это не ей по новой не спать ночами и извиняться за шум перед соседями. Все тяготы познает только она – Женя, и никто иной!

– Это моё дело.

– Нет, доченька. Это дело общее людское. Все судьбы наши сплетены воедино. Каждый человек важен. И быть может, нерождённый даже важнее рождённого будет. Послушай-ка, что я скажу…