Адские хроники. Каинова печать

Йуллер, стоя чуть в стороне, не стала мешать уходу львиноголового герцога привлечением его внимания к себе. С удовольствием посмотрела она и на краткий инструктаж новых подчинённых. Словами Высший не разбрасывался. А после вдруг взял да и исчез, так и не дав ей подойти к нему поближе. Правда, особого разочарования это ей не принесло. И так стало понятно, что руководство в лагере сменилось. Но в свою неуязвимость она по-прежнему верила.

– Вот чудик, да? – с хриплой усмешкой произнесла Йуллер, всматриваясь в одинаково‑синие настороженные глаза новеньких.

– Для меня он закрыт, так что ничего не могу сказать, – спокойно ответила одна из рефаимов, выделяющаяся белым цветом волос и крыльев. – Но ты его испугалась, а это, наверное, что-то да значит.

– Чего? – аж опешила Йуллер. – Ты за речью-то следи, а, бабочка!

– Часто говоришь гадости, чтобы выплеснуть злость? Нравится отгораживаться от всех, чтобы почувствовать себя лучше?

Сказанное звучало как начало конфликта, но мягкая улыбка почему-то усмирила бешенство Йуллер. Однако ответить что-то в ином тоне ей претило. Так что она с презрением поинтересовалась:

– А ты всегда озвучиваешь любую жалкую мыслишку вслух?

– Мать, посмотри, – шепнула одна из блондинок, вмешиваясь в беседу, и невзначай указала ладонью куда-то вглубь лагеря.

Там Брес как раз вывел из загона мальчишку, и пленника уже окружили демоны да прочие ищейки, желающие развлечься. Начались их забавы с пляски. Тон задавали удары хлыста. Периодически плеть резко касалась земли возле ног Леккео. Ему оставалось либо ловко подпрыгивать, либо расставаться со своими ступнями. И прыгал он бойко и высоко.

– Мы здесь гости, а гости свои правила хозяевам не навязывают, – сухо ответила беловолосая. – Да и нет у них настроя убивать. Только желание веселиться.

– Откуда ты это знаешь? – Йуллер нахмурилась, задавая свой прямолинейный вопрос.

– Меня зовут Дагна, и я чувствую чувства.

– Тогда, если навек заткнёшься про мои, то дам тебе полезный совет, старушка.

– Старушка? – приподняла та белёсые брови. Мимика не говорила об обиде. Только о весёлом удивлении.

– А слишком много знаешь для юной девицы.