Адский договор: Переиграть Петра 1 (СИ)

— … Неть! Сказано тобе, неть! Что ты непоняток какой? — бурчал старик, невозмутимо почесывая густую бороденку на очередное предложение Дмитрия. Парень уже выдыхаться начал, честно говоря. — Мабуть тялеги самим пригодятся, чтобы богачества сховать. Гутарят, что крымчак богато добра нажил — золото и серебро. Вот его и буду в тялеги складывать…

Чертов старик «стоял на смерть». Ни уговоры, ни угрозы не помогали. Тогда парень решил выложить свой главный козырь.

— А царской водки, дедушка, не желаешь отведать? — хитро подмигнул ему Дмитрий. Одновременно погладил себя по животу. Мол, это просто неземное блаженство. Только ангелы на небе и сам царь-батюшка такое питье пьют. — Как?

В первое же мгновение парень понял, что не прогадал. У старика тут же кадык задергался. Туда — сюда, туда — сюда стал ходить. Видно, что выбить был горазд.

— Царская водка? Что сие за чудо? — оживился дед, едва не падая с телеги. — Не слыхивал.

Дмитрий снисходительно ухмыльнулся и махнул рукой. Лицо при этом еще соответствующее сделал. Со стороны сразу стало ясно, что не простой он человек.

— Так откуда тебе, дедушка, про царскую водку знать. Не для простого она люда. Даже не все бояре про нее знают. А уж пробовали ее только самые — самые… — после этих слов старик уже слюной исходить стал. Жутко ему захотелось этой самой водки попробовать. — Вот в царских палатах ее пьют. Сладкая и крепкая. Чудо, а не водка. Чай, попробовать хочешь?

Дед энергично закивал головой, сотрясая воздух своей бороденкой. Конечно, желал попробовать. Если есть шанс испить царской водки, как его можно упускать.

— Хм… Я ведь, дедушка, писарем при нашем воеводе службу несу. За столом ему прислуживаю. Однажды, к нашему воеводе сам наиглавнейший воевода боярин Василий Голицын пожаловал. Тот ведь при государыне Софье обретается, часто в царских палатах бывает, — начал рассказывать таинственным голосомДмитрий, в ярких красках рисуя перед стариком картинку. — С собой привез боярин той самой царской водки… Пробовали, а после ее сильно хвалили. Сказывали, что сильно сладка и крепка.

Дедок даже причмокнул при этих словах губами. Больно запали ему в душу слова про «сладость и крепость». Отметив это, Дмитрий выразительно похлопал по груди. За пазухой у него лежала кожаная фляга с водой.

— Я вот немного отлил себе, — парень вытащил небольшую флягу и протянул ее деду. Нутром чувствовал, что содержимое же изменилось. — Открой…

Потянуло умопомрачительным ароматом, в котором парень тут же угадал французский коньяк хорошей выдержки. Была у него в своей время слабость — любил пригубить такой алкоголь. Послевкусие от него изумительное, мягкий, ароматный. Последствия щадящие. Словом, здесь — это настоящая царская водка.

Дедок тут же запрокинул фляжку и начал с неимоверной быстротой поглощать коньяк. Все четверть литра высосал и даже не поморщился. Только с блаженством глаза закатил. Еще немного и песню затянет.

— Слышь, старый, живой? Как там с телегой? — тут же затормошил его Дмитрий. — Давай хотя бы одну, но с большими широкими бортами.

Один глаз у старика открылся и с удивлением уставился на парня. Мол, кто ты еще такой? Что за зверь? Дмитрия едва пот не прошиб: решил, что у деда от крепкого коньяка последнюю память отшибло. К счастью, обошлось.

— Ту забирай, паря. Вона с карей лошаденкой. Два рублика всяго… — покопавшись за пазухой, Дмитрий отдал две серебряные монетки с изображением какого-то немецкого рыцаря. — Благодарствую.

Ничего не ответив, парень пошел к своей покупке. Дел и так было не в проворот. Следовало еще все тщательно обдумать. Вчера, по пьяному делу изготовление ракет виделось плевым делом. Сейчас же все представало в несколько ином свете.

— Что-то я сильно размечтался. Мне ведь вода все равно нужна будет. А где в степи я ее найду? Крымчаки будут колодцы засыпать, источники травить… Хотя мне какая разница? Сделаю спирт из отравленной воды. Еще лучше гореть станет.

15. Тучи сгущаются

Письмо боярина Василия Голицына государыне царевне-регенту Софье Алексеевне.

'Доброго тебе здравия, орлица моя, Софьюшка. Вот уже, почитай, цельных восемь седьмиц не видел твоих ясных очей, не слышал твое журчащего голоса, не касался твоих шелковистых волос. Истомилась весь, как и словами не описать. Мочи нет, как тебя видеть хочется.

Каждый день вспоминаю тебя, когда прикасаюсь к груди, где у самого моего сердца хранится твой локон волос. Знаю, что оборонит он меня от любой опасности: и от басурманской стрелы, и от вражьего умысла. Касаюсь локона и становиться на моей душе хорошо. Тепло разливается в груди, словно нахожусь я подле тебя, душа моя.

…В сем месте моего послания буду томить тебя скучными подробностями нашего похода на крымчака. Ибо ты государыня и должна будешь держать ответ перед боярами в Думе и своими завистниками.