Адский договор: Переиграть Петра 1 (СИ)

— А потом он махнул рукой… Просто махнул, — крымчак вздрогнул, съежившись и спрятав руки на груди. Даже воспоминания вызывали у него дикий страх, панику. — И люди начали падать. Они падали один за другим, один за другим! Господин, я сам это видел. Сам! Своими собственными глазами! — он подполз к самым ногам капудан-паши, по собачьи заглядывая в его глаза. — Здоровые крепкие воины, что запросто унесут на своих плечах двух взрослых баранов, валились без чувств и начинали пускать слюни. Словно перепились вонючей ракией. Везде шел этот запах… Везде… Я и сейчас его чувствую, господин, — словно клещ, вцепился в сафьяновый сапог капудан-паши. — А потом лежавшие люди начали вспыхивать. Один, второй, третий, четвертый. Над ними появлялся голубой огонь и с треском начинал пожирать их плоть.

Паша брезгливо стряхнул его с ноги. Не хватало еще испачкать драгоценный сафьян, инкрустированный жемчугом и опалами.

Встретившись взглядом с одним из ближайших аскеров-офицеров кивнул головой. Ему все уже было ясно. Жаль только время потратил, выслуживая бредни спятившего оборванца! Сразу нужно было гнать его с глаз долой! Перепил ракии и свалился башкой в костер, а теперь рассказывает сказки про иблиса. Нет никакой нечисти, есть только кровь, золото и клинок. Они все и решают.

— Господин! Господин! Еще! Еще! — взвизгнул обожженный человек, когда его схватила за шкирку. — Он сказал, что нужно бояться воды! Господин! Он сказал мне: бойся воды! Воды, господин, воды…

Его вопли еще раздавались, когда аскеры тащили тело по сходням на берег. Там уже пара янычар приняла крымчака и стала живо охаживать его древками копий, что-то возбужденно крича при этом. Смачные удары с чавканьем рвали человеческую плоть, разбрызгивая вокруг кровь и куски мяса. Вскоре от него осталось лишь обезображенное тело, что неопрятной кучей валялось у полосы прибоя.

Наблюдавший за этой экзекуцией, капудан-паша удовлетворенно хмыкнул. Так и надо поступать с трусами и дураками. В мире и так их много. Нужно освободить место для достойнейших, что благодаря своим способностям возвысились над многими. Турок приосанился, явно относя себя к когорте достойнейших.

Взор его затуманился. В голове появилась о еще большем возвышении. После разгрома европейских рыцарей великий султан обязательно возвысит его, дав то, на что он так долго смотрел с вожделением. Это обязательно случится: посох великого кади, главного судью Благословенной Порты, станет его собственностью. Жизнь и богатства миллионов людей, в том числе и его врагов, окажутся в его руках. Ибо слово великого кади есть слово великого султана и закон для всех османских подданных.

Стали возникать сладостные картины, завораживавшие и заставлявшие подрагивать его естество. Тогда-то проклятый Карим-паша, повелитель сирийского виалета, приползет к нему на брюхе и будет умолять не трогать его. Жирная тварь! Пожалел свою малолетнюю потаскуху дочь! Орал, что та никогда не возляжет с ним, так как еще не знала мужчин! Ха, не знала! Все они потаскухи! Если не лежала, то думала об этом… Приползет на коленях, рыдать будет, притащит дочь. А он…

Что он собирался сделать с очаровательной Фатимой, капудан-паша не успел представить. Его снова отвлекли.

— Лазутчик! Лазутчик! Лазутчика поймали! — громко неслось от скачущих во весь опор всадников. Возвращался один из отрядов, у командира которого виднелось тело у седла. — Пропустите! Пропустите!

И вот уже на палубе стоял высокий янычар и хлестал по щекам пленного, приводя его в сознание. От сильных ударов того трясло, как сломанную куклу. Наконец, связанное тело ожило.

— Турок… — негромко проговорил пленник, с любопытством уставившись на пашу. — Прикажи своим людям сложить оружие.

За его спиной послышался возмущенный ропот. Стоявшие там офицеры флота заклацали клинками сабель, явно готовые нашинковать говорившего на лоскуты.

— Сложите оружие. Садитесь начали корабли и валите отсюда, — размеренно, без единой эмоции в голосе, словно неживое существо, повторял пленник. — Не искушайте свою судьбу. Уплывайте прочь.

Капудан-паша чуть привстал с кресла. Явно удивленный столь странным поведением пойманного. Какая-то блоха, жалкий таракан смеет ему что-то приказывать?! Это же вощь! Бледный юнец, с которым справится даже самый последний юнга на его флоте, открывает свой рот?! Что тут, во имя святых, происходит?!

Первым его порывом было выхватить свой, богато украшенный, клинок и самому изрубить наглеца. Даже потянулся к рукояти, но затем передумал. Почему-то вспомнился недавний крымчак, что около часа назад на этом же месте нес какую-то очень похожую белиберду. Разве это совпадение? Двое сумасшедших вместе и на одном месте. Очень странно. Не верилось ему в такие совпадения и странности.