Адский поезд для Красного Ангела

— Очень может быть. Интернет — это рассадник мерзости и доставляет нам немало хлопот; для посвященных это простор для всех типов правонарушений, даже самых невообразимых. Последняя мода? Торговля детьми… Жадные до наживы женщины беременеют и сбывают младенцев бездетным парам через аукцион… И все, разумеется, незаконным путем.

— Гм… Все это не дает нам оснований считать смерть Манчини убийством… ладно, начнем сначала. Манчини нападает на преподавательницу, снимает сцену и делает небольшой монтаж. Тем или иным способом кто-то узнает об этом. Возможно, Манчини отправляет ему видео своих подвигов. Или он кому-то говорил о своих планах, и тогда убийца, поняв, что Манчини перешел к исполнению задуманного, пугается чего-то, чего мы пока, к несчастью, не знаем. Поэтому он принимает меры, чтобы избавиться от него, маскируя убийство под несчастный случай, среди ночи возвращается к Манчини и уничтожает содержимое его компьютера.

— Вы полагаете, этот убийца может оказаться тем, кого мы ищем?

— Нет. Наш убийца, с одной стороны, отформатировал бы жесткий диск, а с другой — иначе взялся бы за устранение Манчини, использовал бы свои методы. — Я встал со стула. — Основные детали пока от меня ускользают.

— А именно?

— Какие темные связи существуют между Манчини и убийцей? Как Манчини сумел имитировать технику убийцы, когда связал жертву и вставил ей в рот кляп?

— А если никаких связей нет?

— Хоть одна — есть.

— Почему вы так думаете?

— Я чувствую! — Мой взгляд остановился на экране в глубине кабинета. Я размышлял вслух: — А если Манчини обнаружил настоящий «snuff movie»?

— Как это?

— Тот, который снимал убийца, пытая и устраняя свои жертвы? Когда я обнаружил на бойне Мариваль, камера снимала сцену. Как считает Элизабет Вильямс, таким образом он сохраняет неувядаемый образ своих жертв, чтобы продлить акт пытки и навсегда завладеть их сознанием. Но если его цель сводилась к тому, чтобы снять «snuff»?

Смотав провод эпидиаскопа, Блумбер бросил:

— Если все действительно так, как вы говорите, то в этот самый момент множество людей, спокойно устроившись в своих креслах где-нибудь в Австралии или самых глухих углах Америки, дрочат, глядя, как на экранах умирают несчастные женщины…

Едва я вышел из конторы SEFTI, Леклерк вызвал меня к себе в кабинет. Не зная официальной причины нашей встречи, я все же прекрасно представлял, что произойдет…

— Садись, Шарк.

Я подчинился. Он крутил между пальцами ручку. Это была старая привычка, от которой он не мог избавиться. Со всей мягкостью, на какую только был способен, мой шеф продолжал:

— Возьмешь две недели отпуска. Так будет лучше всего. На этот раз ты слишком далеко зашел… Ты вторгаешься на чужую территорию, ты избиваешь всех, кто попадется под руку. Парень из бара садо-мазо написал на тебя заявление. Кажется, ты ему испортил портрет.

— Этот придурок хо…

— Дай мне договорить! Послушай, я знаю, что убийца держит в заложницах твою жену, я слушал запись… Я… мне очень жаль… Но ты не можешь продолжать вести дело, оно слишком тебя касается.

— Но…

— Генерал Лалэн заберет дело; сейчас самое время избавиться от этой кучи дерьма. У тебя в настоящий момент нет никаких светлых идей, это может лишь нанести ущерб репутации бригады. Ты рискуешь наделать глупостей. Свали на время, съезди в Лилль к родственникам…

— Не отстраняйте меня от дела!

Вырвавшись из его пальцев, ручка пропеллером пронеслась через кабинет.

— Я делаю так, как будет лучше для всех! Мы буксуем, и у меня складывается впечатление, что порой мы даже отходим назад со своих позиций. Сдавай удостоверение и оружие.

— Слишком поздно, — с отчаянием ответил я. — Я уже не могу отступить! Разве вы не понимаете, что убийца охотится за мной? Как же я могу бросить это дело? Не отстраняйте меня от следствия! Только не это! Где-то взаперти меня ждет жена… Я… Это я… Именно я должен ее найти! Никто… не сможет этого сделать за меня! Я что-то… чувствую! Это мое дело… Прошу вас!

Леклерк вжался в кресло:

— Не усложняй мне задачу, мне и так нелегко. Документы и оружие!

Я выложил на стол свой «глок».

— Удостоверение, — повторил он.

— Дома забыл…

Не дождавшись ответа, я вышел. Гордиться было нечем. У меня отняли часть меня, вроде того, как у матери вырывают из рук только что родившегося младенца в прекрасный момент появления его на свет.

Глава тринадцатая

Элизабет Вильямс решила нанести мне визит, когда я запихивал в чемодан несколько костюмов. Она присела на кровать с левой стороны, как раз там, где обычно спала Сюзанна.

— Что вы хотите, Элизабет? — бросил я, даже не удостоив ее взглядом. — Думаю, вам известно, что, придя сюда, вы преступаете закон.

— Официально я больше не имею права информировать вас. Но ничто не мешает мне прийти сюда во внерабочее время. Зачем они это сделали?

— У них впечатление, что мы не продвигаемся вперед, — это очевидно… По их мнению, нет никакой связи между убийством Манчини и трупами, оставляемыми Человеком без лица.

— Они просто ждут доказательств.