Адское ущелье

— И что бы ты сделал, Джим? — спросил Боб, вовсю стараясь подогреть настроение собравшихся.

— Что бы я сделал? Тысяча чертей! Я разнес бы в пух и прах дом этого Джонатана! Камня на камне не оставил бы! И поджаривал бы его самого до тех пор, пока не вытряс бы из него эти деньги…

— А потом?

— Застрелил бы, как паршивую собаку!

— А я бы повесил его за ноги! — вступил в разговор другой ковбой.

— А я, — закричал третий, — я отдал бы его поганое сердце на съедение свиньям…

— И это было бы только справедливо! — заметил Боб. — Но хватит болтать. Теперь это невозможно.

— Кто это сказал?

— Уф! Разве я не был повешен за то, что слегка «пощекотал» хозяина бара, а потом немного подпалил его заведение? Слишком много здесь развелось всяких блюстителей… Гелл-Гэп остепеняется, скоро в нем не останется места для ковбоев… Все эти алчные золотоискатели… они хотят стать добропорядочными собственниками…

— Правда! Золотоискатели — страшные скупердяи…

— Они вздувают цены!

— Чего будут стоить наши сорок долларов в месяц?

— Особенно с такими банкирами-кровососами, как этот Джонатан…

— У него от звонких кругляшков золота касса ломится…

— И подвал…

— Весь дом забит добром…

— Но если мы захотим…

— Чего захотим? — спросил Боб.

— Перерезать глотку этому ворюге…

— И раздать все, что он награбил…

— Пусть отдает добровольно, или мы возьмем силой, тысяча чертей!

— Вы не осмелитесь! — раздельно произнес Боб.

— Мы не осмелимся? Мы?

— Да, вы! Вы слишком боитесь расправы… суда Линча или шерифа… или почтенных господ, которые встают рано, ложатся засветло… экономят на всем и становятся знатными горожанами…

— Мы не осмелимся? Это мы еще посмотрим! К тому же газета за нас!

— Кажется, они дозрели, — шепнул Боб приятелю. Тот был в курсе его планов и шумел за двоих. — Теперь самое время пустить в ход сильные средства… надо налить им «паучьей слюны»!

Среди бесконечного количества крепких напитков американцев самым действенным является так называемая «паучья слюна» — любимая выпивка индейцев, ковбоев и прочей приграничной братии. Рецепт приготовления очень прост: нужно взять пять литров спирта, два фунта сушеных персиков, кисет черного табака — смешать все это в бочке, залить двадцатью пятью литрами воды и дать настояться.

Столь чудовищная смесь и носит название «паучьей слюны», она поистине сногсшибательна: выпив совсем немного этого снадобья, люди словно бы дуреют и приходят в пьяное неистовство, что может длиться целую неделю.

Каждый торговец имеет в запасе все необходимое для приготовления этого пойла. Подобно тому как в старой Европе шампанское непременно венчает всякое праздничное торжество, так и в Америке ни одна пирушка ковбоев не обходится без «паучьей слюны».

Можно представить, какой восторг вызвало предложение Боба пустить по кругу чашу с божественным напитком, сколько тостов провозгласили за здоровье канадцев и за погибель презренного Джонатана.

Приятель Боба угостил всех по второму разу, затем наступила очередь хозяина салуна, с которым ковбой договорился заранее, уплатив тайком из своего кармана.

Смешиваясь со спиртным, поглощенным прежде, «паучья слюна» сотворила чудеса. Минут через пятнадцать — двадцать все впали в состояние исступления. Приметы его хорошо знали местные жители: искаженные лица, блуждающий взгляд, стиснутые зубы.

Все вопили как одержимые, били посуду, ломали мебель, палили из револьверов. Гам усиливался с каждой минутой. Теперь ковбои могли бы запросто перебить друг друга. Остановить их способна была только общая цель, куда направилась бы эта бешеная энергия, ищущая выход.

Кто-то вдруг выкрикнул имя Джонатана, и эти три слога вызвали настоящую бурю. Раздались крики, достойные голодных каннибалов: [99]

— Разгромим его дом! Смерть вору!

Боб ликовал. В нем еще жил прежний дух, и он наслаждался ураганом, так ловко им поднятым.

— Честное слово, — приговаривал он, потирая руки, — они все разнесут в клочья! А, дражайший мистер Джонатан! Ты напоил славных парней Гелл-Гэпа, чтобы натравить на нас. Пришла твоя очередь! Ты станешь главным героем представления, которое мы тебе устроим!

Человек тридцать — сорок устремились к дому банкира, стреляя на ходу из револьверов и выкрикивая угрозы. По дороге толпа увлекала за собой посетителей других салунов. Уже давно не представлялось такой великолепной возможности поразвлечься! Многие глубоко сожалели, что согласились принять участие в расправе над Бобом и его друзьями. Проклиная себя за это, они хотели оправдаться и были настроены еще более решительно, чем все остальные.

Добропорядочные граждане, включая шерифа и секретаря, заперлись в своих домах, чувствуя, что в воздухе пахнет порохом и «паучьей слюной».

Дом Джонатана окружили, к обоим выходам поставили усиленную стражу: Жан и Франсуа заняли позицию с одной стороны, Жак и Боб — с другой.

До этого момента братья на людях не показывались и присоединились к ковбою в условленном месте. Жажда мести слепила их, они не думали, насколько законны эти действия и не пострадают ли при этом невинные люди.