Адулруна. Готическая каббала

Для этого жанра характерна связь романтики ужаса и готической литературы, с одной стороны, и готическими, залитыми туманами, тёмными землями Севера. Говард Филлипс Лавкрафт, известный автор готической литературы, писал:

В душе я презираю эстетов и предпочитаю воинов. Сам я тевтонец и варвар, бледнокожий северянин из влажных лесов Германии или Скандинавии, родственник гигантским, ослепительно белым завоевателям проклятых женоподобных кельтов. Сын Одина и брат Хенгиста и Хорсы. Ррр… Дайте мне выпить горячей крови из кубка, сделанного из черепа кельта![86]

После Второй мировой войны и использования древних нордических символов и мифов нацистами сам интерес к рунам и мифологии стал вызывать подозрения. В предисловии к книге «Myter от det nordiska — mellan romantik och politik», опубликованной в рамках проекта «Vägar till Midgård» («Пути в Мидгард»), Катарина Раудвере пишет:

Общее мнение таково, что использование древнего нордического символизма, подразумевающего недемократические идеи, говорит многое о религии дохристианского Севера. Только с большим трудом удаётся избавить нордическую мифологию от политической заразы.[87]

Во времена хиппи и роста популярности движения Нового века древние нордические символы снова начали употребляться, но с другими политическими целями, чем во времена нацизма. Асатру и некоторые другие языческие группы, вдохновлённые нордическими мифами, использовали их для антирасистских заявлений. Существующие сегодня группы представляют широкий диапазон мнений по этому вопросу, от крайнего расизма до чёткого антирасизма. Маттиас Гарделл разделил изученные им в США группы Асатру на три категории: 1) антирасистское Асатру, 2) расистское Асатру и 3) этническое Асатру. Представители первой группы считают, что Асатру никак не связано с национальностью. Умеренные и радикальные расисты считают, что боги могут быть обнаружены в биологии человека в виде юнгианских архетипов, и считают, что Асатру — исключительно арийская религия. Между этими двумя крайностями находится этническое Асатру, которое, с одной стороны, критикует излишнюю приверженность идеологии Нового века, а с другой стороны, не согласны и с «негативным расизмом».[88]

В Англии либералы использовали представления о готах и готицизме в качестве аргументов в пользу парламентаризма. С начала XVII века там продолжались столетние дискуссии о парламентаризме. Либеральные «виги» превозносили готов в качестве примера, в то время как консервативные «тори» поддерживали твёрдость классической культуры. Либералы были убеждены, что свобода берёт начало на Севере, что изначально страна была населена свободными племенами, которые были потомками готов. Власть короля была ограничена и должна быть ограничена вновь.[89]

Шведский готицизм можно назвать консервативным, в то время как датский содержал множество радикальных элементов. Датские консерваторы были сконцентрированы в Копенгагене и во время конфликтов с Германией в начале XVII века концентрировали основные силы именно там. Этой ситуации сопротивлялись либеральные фермеры, которые принадлежали к левому политическому крылу. Левые основали оружейные клубы, чтобы получить возможность защитить всю Данию от Германии. Деятельность левых распространялась и на народные школы (folkshögskolor), в основе которых лежали идеи Грюндтвига и учебная программа Линга. Нордическая мифология в интерпретации Грюндтвига ассоциировалась с левыми, а классические представления, которые последователи Грюндтвига презрительно называли слишком «романизированными», ассоциировались с правыми. В готическом противостоянии между нордическим готическим и классическим римским «романизаторы» ассоциировались с формализмом, консерватизмом, централизмом и властью элиты. В рамках этого же противоречия готические идеалы подвергались критике как переоценённые и варварские. В Дании интерпретации мифов в духе Грюндтвига продолжают использоваться левыми и «зелёными». До сих пор сохраняется наследие идеализма народных школ, которое, как ни странно, повторяет и противостояние с Копенгагеном.[90]