Адвокат

Негр с верхней койки спрыгнул на пол.

– Спасибо, – повторил я.

Лет восемнадцати-девятнадцати, высокий и мускулистый, ни грамма жира. Похоже, член банды, всю жизнь провел на улице. Не терпится произвести впечатление на сокамерников. Нашел легкую добычу.

– У меня такого хорошего нет. – Юный босяк слегка толкнул мою ногу, провоцируя.

Блатные замашки. Но украсть блейзер нельзя – некуда с ним бежать.

– Хотите поносить? – спросил я, по-прежнему глядя в сторону.

– Нет.

Я подтянул колени к подбородку, уходя в глухую защиту. Ни в коем случае не отвечать ударом на удар – любое сопротивление вызовет мгновенную реакцию остальных. Пятерка отлично позабавится, пиная ненавистного белого.

– Друг говорит, у тебя хороший пиджак, – сказал негр с верхней койки.

– Да. Я поблагодарил его за комплимент.

– Он говорит, у него такого нет.

– И что делать?

– Всегда приятно получить подарок.

К двоим присоединился третий, замкнув полукруг. Босоногий вновь толкнул меня ногой, остальные явно ждали, кто начнет драку. Я снял блейзер и протянул им.

– Подарок? – уточнил босоногий.

– Вам виднее.

От удара ногой голова моя резко стукнулась о толстый металлический прут.

– О черт! Берите. – Не позволить убить меня.

– Подарок?

– Да.

– Спасибо, приятель.

– Не стоит. – Я потер щеку. В голове гудело.

Троица оставила меня в покое.

Я потерял всякое представление о времени. Темно-синий костюм подавал слабые признаки жизни; кто-то опять звал охрану. Мой подарок юнец не надел. Блейзер просто растворился в камере.

Лицо пылало, но крови не было. Если ударов больше не последует, могу считаться счастливчиком. Обладатель зычного баса заявил, что хочет спать. Я попробовал представить, что ждет меня ночью. Две узкие койки на шестерых. Спать на полу, без подушки и одеяла? Пол, между прочим, становился холоднее.

Исподтишка поглядывая на соседей, я пытался угадать, какие преступления они совершили. Да, я позаимствовал чужое досье, но с безусловным намерением вернуть. Неужто за такую ерунду я должен разделить участь торговцев белой смертью, угонщиков автомобилей, насильников, а может, и убийц?

Не испытывая никакого аппетита, я подумал о еде. Зубной щетки у меня не было. В туалет не хотелось, но что будет, когда приспичит? Есть ли тут питьевая вода? Самые примитивные вещи приобрели огромную значимость.

– Хорошие тапочки.

От неожиданности я вздрогнул.

Надо мной возвышался тип в грязных белых носках, ступни его были на несколько сантиметров длиннее моих.

– Спасибо.

Похоже, речь о разношенных кроссовках. Будь они баскетбольные, могли бы представить для парней интерес, а так…

– Какой размер?

– Десятый.

Подошел босоногий:

– И у меня.

– Может, они вам как раз? – Я начал развязывать шнурки. – Прошу принять в подарок.

Босоногий невозмутимо забрал кроссовки.

«А как насчет джинсов и трусов?» – готов был спросить я.

В семь вечера появился Мордехай. Кэффи вывел меня из камеры, и мы поднялись наверх.

– Где кроссовки? – спросил Мордехай.

– Там.

– Вернут.

– Спасибо. У меня был еще блейзер.

Мордехай всмотрелся в ссадину на левой щеке.

– Ты в порядке?

– Все замечательно. Я свободен!

Залог составил десять тысяч долларов. Я заплатил тысячу наличными и подписал необходимые бумаги. Кэффи принес кроссовки, блейзер, мои испытания закончились.

За рулем машины нас ждала София.

Глава 27

За падение с небес на землю нужно платить. Царапины, полученные в аварии, почти зажили, но неприятные ощущения в мышцах и суставах по-прежнему давали о себе знать. Я довольно быстро худел; ежедневные обеды в ресторанах стали не по карману, да и вкус к еде пропал начисто. От спанья на полу ныла спина. Я продолжал эксперимент в расчете, что рано или поздно привыкну, однако расчеты внушали серьезные сомнения.

А теперь удар ногой. Пока хватало терпения, я прикладывал к шишке лед, но иногда, просыпаясь среди ночи и ощупывая голову, пугался, что шишка растет.

И все-таки меня переполняло счастье: я уцелел после двухчасового пребывания в аду. Ближайшее будущее перестало внушать ужас, на какое-то время можно было забыть о копах, прячущихся в тени.

Обвинение в краже со взломом не очень располагало к веселью: максимальный срок наказания предусматривал десять лет тюрьмы. Но об этом будет время подумать.

В субботу утром я вышел из дома пораньше, торопясь купить свежую прессу. Ближайшая кофейня, которой заправляла многодетная семья пакистанцев, располагалась в двух кварталах от меня. Устроившись за стойкой, я заказал большую чашку кофе с молоком и раскрыл газету.

Мои друзья в «Дрейк энд Суини» всегда отличались умением планировать свои действия. На второй полосе я увидел собственную фотографию – из рекламного проспекта фирмы, изданного несколько лет назад. Негативы были только у них.

Заметка из четырех столбцов оказалась информативной: фирма поделилась с журналистом почти всем, что знала обо мне. Ни одного личного мнения не было. Поместили ее в газете с единственной целью – унизить меня. Заголовок аж кричал:

ГОРОДСКОЙ АДВОКАТ АРЕСТОВАН

ЗА КРАЖУ СО ВЗЛОМОМ!

Далее следовало описание папки.