Адвокат

Абрахам происходил из обеспеченной семьи. По окончании юридической школы при Колумбийском университете проработал “три страшных года” в фирме на Уолл-стрит, перебрался в Атланту и четыре года пробыл активистом группы, боровшейся за отмену смертной казни. Следующей ступенькой карьеры стал конгресс. Там ему не удалось продержаться и трех лет. Покинув Капитолийский холм, он уже согласился на место в юридическом журнале. И вдруг узнал про адвокатскую контору на Четырнадцатой улице.

– Служить закону и справедливости – зов свыше. Нашим делом нельзя заниматься ради денег.

Последовала тирада против крупных юридических фирм и адвокатов, привыкших получать астрономические гонорары. Один его бруклинский приятель зарабатывает не меньше десяти миллионов в год, по всей стране выигрывая иск за иском у клиник, занимающихся увеличением женской груди методом вживления имплантатов.

– Десять миллионов долларов в год! Да на такие деньги можно обеспечить жильем и приличной едой всех столичных бездомных!

В общем, Абрахам был доволен, что я прозрел и после блуждания в потемках устремился к свету. Насчет эпизода с Мистером он выразил мне глубокое сочувствие.

– Чем вы конкретно занимаетесь? – поинтересовался я.

– Двумя вещами. Во-первых, стратегией. Вместе с коллегами я работаю над уточнением и детализацией действующего законодательства. Во-вторых, тактикой. Мы вчинили иск министерству торговли из-за того, что бездомные оказались почти не представленными в результатах последней переписи населения. Суд признал нашу правоту в споре с окружной комиссией по среднему образованию, когда бюрократы отказали детям бездомных родителей в праве посещать школу. Мы выступили в суде против городских властей, которые без соблюдения предусмотренных законом формальностей прекратили финансирование строительства нескольких тысяч квартир. И мы будем судиться за любое малейшее ущемление прав обездоленных людей.

– Такие процессы, как правило, весьма запутанны.

– Верно, но в городе, к счастью, хватает отличных юристов, готовых пожертвовать личным временем ради общего блага. Я координирую их действия. Вынашиваю замысел, составляю план игры, готовлю команду. Потом мы выходим на поле и приглашаем судей.

– С клиентами вы не работаете?

– Отчего же! Время от времени беру дело-другое. Но лучше мне работается в одиночку, вон в той комнатушке.

Поэтому я рад вашему появлению. Иногда мы тонем в потоке посетителей.

Абрахам резво вскочил со стула, уточнил время моего ухода и скрылся. Я почему-то вспомнил, что у него нет обручального кольца.

Содержанием его жизни было Правосудие. Старинное изречение “Закон подобен ревнивой супруге” люди вроде Абрахама – да и меня тоже – понимали буквально.

Н успела смолкнуть трель звонка, как загремели тяжелые кулаки. Был час ночи. Пока Клер стряхивала сон, выбиралась из постели и накидывала халат, дверь трещала и готовилась сорваться с петель. На испуганный вопрос “Кто там?” последовал резкий, как удар хлыста, ответ:

– Полиция!

Клер открыла дверь и отступила перед четырьмя мужчинами, ввалившимися так, будто им угрожала смертельная опасность. Двое были одеты в форму, двое – в приличные костюмы с галстуками.

– К стене! – прозвучала команда.

Клер с ужасом повиновалась.

Дверь захлопнулась. Лейтенант шагнул вперед и вытащил из кармана несколько сложенных листков.

– Вы Клер Брок? – зловеще спросил он.

Клер кивнула, не в силах издать ни звука.

– Лейтенант Гэско. Где находится Майкл Брок?

– Он здесь больше не живет, – выдавила Клер.

Гэско был не столь наивен, чтобы поверить жене преступника. Но ордера на арест у него не было – только на обыск.

– Вот постановление, подписанное вчера в семнадцать ноль-ноль судьей Киснером. – Он показал Клер ордер, будто она была сейчас в состоянии прочитать отпечатанные мелким шрифтом строки.

– Что вы собираетесь делать? – осмелилась она спросить.

– Тут все написано. – Гэско швырнул бумагу на стол, и четверка разошлась по квартире.

* * *

Устраиваясь в спальном мешке, я положил сотовый телефон рядом с подушкой. На полу я проводил третью ночь – мне хотелось понять ощущения человека, вынужденного в качестве постели довольствоваться скамейкой или бетонным тротуаром. Поскольку левая половина тела представляла сплошной синяк, лежать приходилось на правой.

Цена эксперимента не казалась слишком высокой. У меня была крыша над головой, теплый радиатор, запертая на замок дверь и работа, обеспечивающая кусок хлеба. У меня было будущее в отличие от моих клиентов.

Запищал телефон, я нажал кнопку:

– Алло?

– Майкл! – Я узнал в свистящем шепоте голос Клер. – Полиция обыскивает квартиру.

– Что?

– Их четверо. Явились с ордером на обыск.

– Что им нужно?

– Ищут досье.

– Буду через десять минут.

– Прошу тебя, побыстрее!

* * *

Вне себя от бешенства я ворвался в квартиру. Первым попался на глаза мужчина, одетый в костюм.

– Я Майкл Брок. Какого черта?

– Лейтенант Гэско, – вызывающе представился тот.

– Покажите ваш жетон. – Я повернулся к Клер, стоящей у холодильника с чашкой кофе в руке. Похоже, она обрела привычную невозмутимость.

– Дай, пожалуйста, ручку и чистый лист бумаги.