АДвокат

Что-то мягкое, с терпким запахом гибискуса, коснулось моей щеки. Я охнул, окончательно растерявшись, и лишь потом мне в голову пришло поднять глаза наверх. Прямо надо мной, по потолку, украшенному черной лепниной, на четвереньках ползала девушка. Ее волосы, имевшие неестественно белый, почти платиновый оттенок, были настолько длинными, что свисали почти до уровня моего лба. Одна прядь задела меня по щеке. Девушка чувствовала себя на потолке, как у себя дома, несмотря на высоченные каблуки, которые оставляли вмятины на серой облупившейся побелке. Не сводя с меня зеленых глаз, она убрала часть шевелюры за ухо, открыв мне, снизу вверх, вид на грудь второго размера. Та практически вываливалась из обтягивающей красной кофты, поддаваясь силе притяжения.

— С того ракурса, с которого я смотрю на тебя, когда ты пялишь глаза, они кажутся размером с манго, — продолжала хихикать девушка, грациозно ползая над моей головой по потолку. У меня заломило шею, но перестать наблюдать за ней я не мог. Если бы мы не были в Аду, девицу можно было бы назвать небесным созданием.

— Кто это? — спросил я.

— Тварь сосущая, — мрачно ответил Ахерон.

— Клиент! — возмутился я. — Это же дама!

— А что я сказал? — удивился демон. — А… да нет, она вампирша! — с этими словами он протянул мускулистую руку и, схватив девушку за роскошные волосы, рванул вниз. Та с визгом грохнулась на пол, мигом растеряв все чары. По коридору разнеслись выражения на непонятном мне языке, очень напоминавшие ругательства.

— Я Ясмин. И это я нажаловалась на него в Адский суд, — успокоившись, пожала плечами девушка, поднимаясь.

— Зачем? — попытался выяснить я.

— Да там обвинение-то ерундовое! — подняла руки с аккуратными наманикюренными ногтями Ясмин. — Через пять минут разойдемся по котлам…

Внезапно свет в коридоре Адского суда погас. Ахерон и Ясмин, кажется, прекрасно видели в темноте, поэтому панику внезапная темнота вызвала только у меня. Мрак продержался секунд 10, после чего в дальнем конце галереи стала светиться красным светом одна-единственная дверь. Выглядело это настолько эффектно, что для полного готического экстаза не хватало только громкой мрачной музыки.

— Нас вызывают, — вполне буднично указала вампирша. — Ну что, змеевик, обсудим твое крошечное эго?

— Да я тебя… — взревел Ахерон, бросаясь вперед. Ясмин увернулась от нападения, взобравшись на несколько шагов вверх по стене.

— Да вы же поубиваете друг друга! — возмутился я, хотя, еще до смерти, будучи представителем в паре районных судов, видел разводящиеся семейные пары, которые заткнули бы этого демона и вампиршу за пояс по свирепости.

— Что б ты знал, в Бэздне прикончить оппонента — это лучший способ выиграть иск, — отозвалась Ясмин, запрыгнув Ахерону на загривок и вцепившись в его лысую макушку зубами.

— В суде Южного Бутова так же… — пробормотал я, глядя, как девушка отплевывается змеиной чешуей, оседлав демона.

Возня обитателей Ада продлилась недолго и резко оборвалась. В какой-то момент словно уровень ионизации в воздухе изменился, из положительного став отрицательным. Ахерон резко замер и выронил на пол Ясмин, которую держал за горло, словно его руки враз потеряли всю могучую силу. Та юрко попыталась вновь забраться на уровень лепнины на потолке, но потерпела сокрушительную неудачу, будто бы никогда и не умела карабкаться по стенам, игнорируя гравитацию.

— Вы… устали? — удивился я, все это время наблюдавший за дракой, отойдя от чудовищ подальше.

— Нет… — съехав по стене, покачала головой вампирша. — Просто при входе в Бэздн все демоны и нечисть теряют свои силы. Никогда не знаешь, как и где это произойдет — иногда «сдуться» можно на самом пороге… В суде мы все равны; говорят, даже сам Дьявол, если бы предстал перед Радамантом, перестал бы быть Властелином Зла, и в мире воцарилось бы Добро. Собственно, поэтому он сюда и не заходит.

— Ну да, держаться подальше от судов стоит исключительно из-за опасений наступления мира и добра во всем мире, — пробормотал я.

Во главе с Ясмин, чувствовавшей себя в Бэздне как дома, мы, притихнув, зашагали к дальней двери, которая продолжала светиться спокойным красным светом. Створка сама распахнулась нам навстречу, когда мы подошли достаточно близко. На суд в Чистилище, который все еще иногда стоял у меня перед глазами, это было решительно не похоже.

Радамант восседал перед нами на троне из закаленного железа, от которого шел пар. Когда-то давно он был мужчиной с Крита, который при жизни давал грекам законы. После смерти Радамант понял, что ему предстоит попасть в Ад. Во-первых, вера в олимпийских богов, которую он практиковал, является ересью в глазах Господа, который, как известно, не любит конкурентов, а во-вторых, законы он грекам, как выяснилось позднее, давал в соответствии с пожеланиями определенных платежеспособных слоев населения.