Адвокат

— Десять миллионов долларов в год! Да на такие деньги можно обеспечить жильем и приличной едой всех столичных бездомных!

В общем, Абрахам был доволен, что я прозрел и после блуждания в потемках устремился к свету. Насчет эпизода с Мистером он выразил мне глубокое сочувствие.

— Чем вы конкретно занимаетесь? — поинтересовался я.

— Двумя вещами. Во-первых, стратегией. Вместе с коллегами я работаю над уточнением и детализацией действующего законодательства. Во-вторых, тактикой. Мы вчинили иск министерству торговли из-за того, что бездомные оказались почти не представленными в результатах последней переписи населения. Суд признал нашу правоту в споре с окружной комиссией по среднему образованию, когда бюрократы отказали детям бездомных родителей в праве посещать школу. Мы выступили в суде против городских властей, которые без соблюдения предусмотренных законом формальностей прекратили финансирование строительства нескольких тысяч квартир. И мы будем судиться за любое малейшее ущемление прав обездоленных людей.

— Такие процессы, как правило, весьма запутанны.

— Верно, но в городе, к счастью, хватает отличных юристов, готовых пожертвовать личным временем ради общего блага. Я координирую их действия. Вынашиваю замысел, составляю план игры, готовлю команду. Потом мы выходим на поле и приглашаем судей.

— С клиентами вы не работаете?

— Отчего же! Время от времени беру дело-другое. Но лучше мне работается в одиночку, вон в той комнатушке.

Поэтому я рад вашему появлению. Иногда мы тонем в потоке посетителей.

Абрахам резво вскочил со стула, уточнил время моего ухода и скрылся. Я почему-то вспомнил, что у него нет обручального кольца.

Содержанием его жизни было Правосудие. Старинное изречение «Закон подобен ревнивой супруге» люди вроде Абрахама — да и меня тоже — понимали буквально.

Н успела смолкнуть трель звонка, как загремели тяжелые кулаки. Был час ночи. Пока Клер стряхивала сон, выбиралась из постели и накидывала халат, дверь трещала и готовилась сорваться с петель. На испуганный вопрос «Кто там?» последовал резкий, как удар хлыста, ответ:

— Полиция!

Клер открыла дверь и отступила перед четырьмя мужчинами, ввалившимися так, будто им угрожала смертельная опасность. Двое были одеты в форму, двое — в приличные костюмы с галстуками.

— К стене! — прозвучала команда.

Клер с ужасом повиновалась.

Дверь захлопнулась. Лейтенант шагнул вперед и вытащил из кармана несколько сложенных листков.

— Вы Клер Брок? — зловеще спросил он.

Клер кивнула, не в силах издать ни звука.

— Лейтенант Гэско. Где находится Майкл Брок?

— Он здесь больше не живет, — выдавила Клер.

Гэско был не столь наивен, чтобы поверить жене преступника. Но ордера на арест у него не было — только на обыск.

— Вот постановление, подписанное вчера в семнадцать ноль-ноль судьей Киснером. — Он показал Клер ордер, будто она была сейчас в состоянии прочитать отпечатанные мелким шрифтом строки.

— Что вы собираетесь делать? — осмелилась она спросить.

— Тут все написано. — Гэско швырнул бумагу на стол, и четверка разошлась по квартире.

Устраиваясь в спальном мешке, я положил сотовый телефон рядом с подушкой. На полу я проводил третью ночь — мне хотелось понять ощущения человека, вынужденного в качестве постели довольствоваться скамейкой или бетонным тротуаром. Поскольку левая половина тела представляла сплошной синяк, лежать приходилось на правой.

Цена эксперимента не казалась слишком высокой. У меня была крыша над головой, теплый радиатор, запертая на замок дверь и работа, обеспечивающая кусок хлеба. У меня было будущее в отличие от моих клиентов.

Запищал телефон, я нажал кнопку:

— Алло?

— Майкл! — Я узнал в свистящем шепоте голос Клер. — Полиция обыскивает квартиру.

— Что?

— Их четверо. Явились с ордером на обыск.

— Что им нужно?

— Ищут досье.

— Буду через десять минут.

— Прошу тебя, побыстрее!

Вне себя от бешенства я ворвался в квартиру. Первым попался на глаза мужчина, одетый в костюм.

— Я Майкл Брок. Какого черта?

— Лейтенант Гэско, — вызывающе представился тот.

— Покажите ваш жетон. — Я повернулся к Клер, стоящей у холодильника с чашкой кофе в руке. Похоже, она обрела привычную невозмутимость.

— Дай, пожалуйста, ручку и чистый лист бумаги.

Лейтенант сунул мне в лицо полицейский жетон.

Я громко прочел имя.

— Что ж, вы будете первым, на кого я завтра в девять утра подам жалобу в суд. Кто там еще?

— Трое каких-то типов, — ответила Клер, передавая мне ручку и бумагу. — По-моему, они в спальне.

Я прошел в глубь квартиры. За мной потянулись Гэско и Клер. В спальне для гостей коп, стоя на четвереньках, заглядывал под кровать.

— Ваши документы! — рявкнул я.

Коп вскочил на ноги, готовый растерзать меня. Сделав шаг вперед, я прошипел:

— Документы, ничтожество!

— Кто вы такой? — Отступив, он с недоумением посмотрел на Гэско.

— Майкл Брок личной персоной. А вы?

Коп протянул жетон.

— Даррел Кларк, — прочитал я и записал имя. — Ответчик номер два.

— Вы не сможете выдвинуть против меня обвинения.