Адвокат ангела, или Дважды не воскресают

– Не могу. У них там законы, суды… Все как полагается. Мы, русские, для них – люди второго сорта, нами вертят как хотят, и все законы на стороне местных граждан.

– Бедная ты моя, – Родька погладил меня по руке, и в моем носу предательски защипало. – Пересаживайся ко мне. Бери свою жрачку и дуй сюда.

– Одну минуту.

Не успела я подойти к своему столику, как увидела, что бармен Валера подает мне какие-то знаки.

Я подошла к нему.

– Ну как дела?

– Все в порядке, Валера. Это мой старый знакомый.

– Значит, ноу проблем?

– Ноу проблем.

– Это хорошо. Не люблю, когда у наших клиентов проблемы.

– Спасибо за заботу.

Когда я села, Родька спросил:

– Бармен – твой знакомый?

– Ага. Только сегодня познакомились.

– Не похоже, со стороны – словно старые кореша.

– Ты-то как? – сменила я тему разговора. – Чем думаешь заниматься? Почему в Сочи не поехал?

– Теперь мне туда дорога заказана. Я могу туда вернуться, но не сейчас, позже… Пока я в Москве перекантуюсь. Осмотрюсь – что, где, кто и как. Правда, жить мне негде. Снимаю на окраинах, в общежитиях разных, койко-места, как бомж! В Сочи меня свои скорее достанут. А мне этого, как ты понимаешь, не хотелось бы. Садиться по второму разу не тянет.

– Логично.

Родька ел шумно, жадно. Я, напротив, к блюдам почти не притронулась. Мой аппетит пропал напрочь.

– Почему не ешь? – спросил он.

– Не хочу.

– А зачем тогда в ресторан пришла?

– Людей посмотреть. Дома изо дня в день в четырех стенах сидеть – свихнешься. Решила развеяться…

– Похвальное желание. – Родька вытер салфеткой рот. – А зачем нам на людей смотреть? Может, к тебе домой нагрянем? Как мама твоя?

– Мама умерла.

– Значит, ты теперь одна живешь?

– Правильно понимаешь.

– Тем более никаких препятствий нет. Так что? Двигаем?

Всю дорогу, что мы ехали в такси – Родька наотрез отказался спускаться в метро, очевидно, ему было трудно отказаться от своих барских замашек, – я сомневалась: верно ли я поступаю, приводя Родьку к себе домой? Не наживу ли я себе еще одну головную боль? Может, лучше было распрощаться, сделать вид, что у меня теперь – своя жизнь, в которой Родьке нет никакого места? Не сглупила ли я в этот раз… снова? Мои мысли путались, я никак не могла прийти к какому-то умозаключению, и в этот момент мы уже приехали.

Родька расплатился с таксистом и вышел из машины первым. Он распахнул дверцу и подал мне руку.

– Прошу!

В квартире Родька прислонился к стенке и устремил на меня долгий взгляд. Я невольно занервничала:

– Что-то не так?

– Все так, – усмехнулся Родька, – только я не понимаю: почему ты мне на шею не бросаешься? Вроде между нами любовь-морковь была, – с легким издевательским оттенком сказал он. – Или была – и вся вышла?

Я задержала вздох. Родька всегда был такой – человек-праздник, человек-загадка; в наших кратких бурных свиданиях, cтремительных, как марш-бросок в тыл противника, имелся постоянный элемент риска и неожиданности. И по молодости лет мне все это ужасно нравилось! Мне нравились мои перелеты в Сочи, наши телефонные разговоры, состоявшие из двух-трех фраз: «Жду», «Когда будешь?», «Скучаю», нравились наши кутежи в сочинских ресторанах, когда я чувствовала себя королевой на этом празднике жизни; бокалы искрящегося вина, Родькин пристальный взгляд, от которого в моей груди разливался холодок восторга в предвкушении любовных утех… Все это было как сон, канувший безвозвратно в прошлое.

Как-то уж совсем некстати всплыло воспоминание о Феликсе, о моем Ф.Ф., о его крепких руках и таких же крепких губах, о том чувстве покоя и одновременно восторга, которые меня охватили, когда я была в его объятиях – пусть недолго, но была…

Я провела языком по губам.

– Ты сейчас как кошка, – Родька притянул меня к себе.

Я уперлась руками ему в грудь:

– Не надо, Родь.

– Не надо! – передразнил меня Родька. – Ты что, Тусь, как неродная? Или у тебя хахаль есть, а ты молчишь?

– Хахаля нет.

– Ну а что тогда?

Он по-прежнему держал меня за талию, но я ударила его по руке.

– Нет, значит, нет!

Он надулся:

– Ты меня выгоняешь?

– Я этого не говорила. Оставайся пока здесь.

Родька уцепился за эту фразу.

– Вот и ладненько, – пробормотал он, снимая ботинки.

Всю ночь я ворочалась, не спала. Из головы не шел Его Величество Адвокат Ф. Ф. Я даже не понимала, почему я так раскисла? Ну, потянуло меня к нему, ну переспали мы с ним пару раз. И что? Отчего я так рассиропилась? Он не дает мне и малейшего намека на то, что между нами есть какие-то иные отношения, кроме сугубо официальных. У него безупречная тактика и линия защиты. И… черт бы его побрал! Я хотела тогда заставить его помучиться, щелкнуть его по носу, но, похоже, я сделала ловушку для самой себя, и теперь уязвлено мое женское самолюбие и что-то еще, чему пока нет названия. Во всяком случае, я испытывала жуткую досаду, раздражение и злость на него. Я в жизни ни на одного мужика так не злилась, как на этого выхоленного яппи в дорогих ботинках! А тут еще на мою голову свалился Родька со своими проблемами… Но, может быть, так лучше… я отвлекусь от Полынникова. Или вообще выкину его из головы ко всем чертям!