Адвокат философии

155. Возможно ли истинное равнодушие к Богу?

Почему вообще нужно обязательно определяться по отношению к Богу? Причем неважно как: в модусе веры или в модусе неверия. Между ними в действительности разница не столь уж велика: верующие мало чем отличаются от атеистов, а атеисты – те же верующие, только с другим знаком. Но кто знает истинную «волю Бога»? Не хочет ли Бог от нас самостоятельности, полной и окончательной независимости от себя? Не слишком ли долго человек пытался безуспешно вернуться к Богу, попросту не понимая, что дело не в этом. Неумение справиться с собой, полное непонимание мира, в котором пребывает человек, рождает движение к Богу. Проблема не в том, есть ли Бог или нет, а в том, куда идти человеку. До тех пор пока человек будет самоопределяться по отношению к Богу, даже в крайне отрицательном смысле, он будет несвободен и несчастлив, поскольку не будет самим собой.

156. Связана ли тайна с потусторонним и сверхреальным?

Часто в жизни и культуре происходит профанация тайны. Эта профанация случается, когда тайну путают с чем-то другим (например, с загадкой, секретом и т. д.) или когда областью таинственного полагают нечто, лежащее по ту сторону мира. Тайна – неразгаданное запредельное; таково наиболее общее, расхожее понимание тайны. В любом случае речь здесь идет о количественных измерениях тайны, которые так или иначе решаются, преодолеваются. Если тайна связана с высшим и запредельным, то существуют мистико-аскетические методологии достижения слияния с Абсолютом; если тайна отождествляется с какой-то великой загадкой, то она также может быть раскрыта либо научно-эмпирическим, либо религиозным путем. В любом случае потусторонняя и запредельная тайна так или иначе перестает быть тайной, оставляя после себя неудовлетворенность и неприятное чувство поруганного целомудрия. В основе этого – метафизический дуализм, рассекающий сущее на эмпирическое осязаемое и сверхэмпирическое неосязаемое, то есть непостижимое эмпирическим путем, но в принципе постижимое мистическим. Повторим: все это – профанация тайны. Религия в этом смысле – наибольшая профанация, ибо она посягает на Бога и профанирует его в «говорении» и «служении». Абсолютно чистое значение тайны таково: таинственными являются не какое-то высшее начало мира, сверхмирный исток, «первоначало сущего» и прочее, а сам мир, то есть мир как мир. Невозможность выдержать непостижимость самого мира приводит к метафизическому рассечению мира на видимое и невидимое, чувственное и сверхчувственное, физическое и метафизическое, человеческое и божественное. Мир как мир сам по себе достаточно таинственен и непостижим, чтобы вводить еще «сверхмирные» инстанции (религиозный бог, загробный мир и т. д.). То, что мир есть и что он именно таков, каковым является, уже есть Абсолют, Бог, иначе – тайна. Это никоим образом не пантеистическое отождествление Бога и мира – это взгляд на мир как мир, взгляд честный и беспристрастный, в результате которого сам мир становится непостижимой тайной и отпадает нужда вводить какие-либо категории, и прежде всего Бога как категорию. Религия вводит Бога как категорию, наука отрицает Бога как категорию, но та и другая не чувствуют таинственности мира, поэтому рефлектируют вокруг Бога, не замечая мира. И наука, и религия равно не видят мира и его тайны, потому вынуждены либо тайну выносить на пределы мира (как в религии), либо сводить мир исключительно до эмпирического остова (как в науке). Мир же остается нетронутым. А все, что есть, – это и есть мир со всеми «вытекающими последствиями». Этот мир, он же – и бытие. Называние мира бытием, поскольку тайна мира в его бытии, есть суть философского мироощущения.

157. Почему невозможна художественная литература?