Адвокат философии

Все существующие социально-антропологические статусы человека ущербны по существу. Они построены по принципу компенсирующей идентичности. Например: что значит, когда говорят, что кто-то христианин, или консерватор, или экзистенциалист, или гуманист, или монархист, или авангардист – и так до бесконечности. Ничего особенного не говорится в этом случае; речь идет всего лишь о существующей социальной, культурной, мировоззренческой и прочей детерминации человека. Подтверждается его национальная, конфессиональная, политическая, эстетическая и иная принадлежность (или идентичность). Все поделены и разделены между собой разнообразной массой вещей. Кто-то скажет (что справедливо): это – сложность человеческого бытия, так необходимая для культурного разнообразия человечества, спасающая его от скучного и унылого однообразия в рамках какой-то одной доктрины. Но во всех идентификациях чувствуется всегда антропологическая неполнота. Почему нельзя сказать о себе: я есть тот, кто я есть? Потому что страшно: открывается безосновность, и человек проваливается в непостижимую бездну. Ему всегда нужны опоры в виде нации, веры, языка… Но это как раз – признание своей частности, неполноты, ущербности, в итоге – недочеловечности. Когда человек говорит, что он кто-то, да еще это нечто ставит на первый план, то он расписывается в своей недочеловечности. Говоря, что мы – христиане, мы боимся признаться, что мы – люди, и прячемся за могущественным культурным статусом христианства, в котором исчезает наша личная ответственность за бытие, а вместе с нею и смысл существования. Только единицы пытаются быть людьми, раскрывая в себе истинно человеческое, глубоко запрятанное, проход к которому оказывается слишком трудным. Философия, раскрывая человеческую всеобщность, как раз помогает обнаружению человеческой истинности, способствуя тем самым этическому универсализму – единственно подлинному равенству людей без уничижения их своеобразия. Этический универсализм есть человеческое равенство людей, достигаемое лишь на путях философии, устраняющей все частное, наносное, временное, относительное. Это последняя и предельная глубина человека, в которой раскрываются его сущность и единство. В этом и смысл, и оправдание человека.

Вопросы философии

165. Кому нужно, чтобы существовал мир?

Кому нужен мир как мир, бытие как бытие? Нужно честно ответить: никому. В том-то и заключен абсурдный и нелепый парадокс, что существование мира не нужно никому: ни человеку, ни человечеству, ни государству, ни культуре, ни истории. Человек не несет высшей ответственности за свое существование. По крайней мере, у него ее никогда не было. У него была бы ответственность, если бы был Ответ (ответ полный и абсолютный) на вопрос о цели и смысле своего бытия и бытия мира. Но поскольку такого ответа нет, не было и не будет, поскольку именно такой ответ означал бы коллапс мироздания, в котором невозможен был бы человек как духовно открытое существо, то человек не несет полной ответственности за свое существование. Остается лишь частичная ответственность: государственная, родовая, семейная, религиозная, моральная – и прочие виды социальной ответственности. Во всех этих случаях есть «вышестоящая инстанция», навязывающая свою волю и принуждающая к ответственности. Полная и подлинная ответственность была бы бытийной ответственностью, то есть ответственностью за само бытие. Но это странная и страшная ответственность, ибо это ответственность за существование мира как такового, мира ненужного и непонятного, ибо конечная цель мира неизвестна, так же как неизвестны ни его начало, ни причина, ни сущность; ответственность за существование именно такого мира отсутствует. А кто может взять ответственность за такое никому не нужное существование, за чистое бытие как таковое? Если в случае социальном есть высшая инстанция, которая принуждает, создавая хотя бы видимость видимой ответственности, то в случае с самим миром, когда верховная инстанция неведома, в таком случае как взять такую неведомую ответственность? Взять ее означало бы одно: человек бытийно осведомлен. Но это был бы тогда уже какой-то совершенно другой человек и какой-то совершенно другой мир. Пока нам интересен и важен человек наличный, каковым он всегда являлся и является в мире, пускай даже в своих самых мелких и ничтожных, а иногда и необъяснимо великодушных и благородных, подлинно величественных проявлениях и реакциях на мир, который ему не нужен. Вот пока нам важен именно такой человек, совершенно необъяснимым остается вопрос о нужности или ненужности самого мира.

166. Что значит явное отсутствие цели и смысла жизни?