Адвокат философии

Согласно стандартным канонам гуманизма, человек добр и разумен по природе; у него есть алиби исконной моральной чистоты. Несовершенны всегда внешние обстоятельства, которые поддаются постепенному усовершенствованию. Однако есть существенное препятствие для признания такого взгляда верным хотя бы отчасти. Это – фактическая несозданность разумного и справедливого общественного устройства за известный нам период существования человечества, в котором зло если и не полностью уничтожено, то, по крайней мере, хотя бы существенно минимизировано, канализировано, сублимировано, одним словом, рационализировано. Ничего подобного мы не наблюдаем; скорее можно говорить о фатальном нарастании зла, если смотреть правде в глаза. Значит, человек не добр и не разумен, его нравственная природа порочна, то есть испорчена? Это тоже крайне поверхностный, к тому же злонамеренный взгляд. Но тогда зло – внешняя, привходящая сила. Однако и это – явное мифотворчество; человек был и остается единственным источником и добра, и зла. Откуда же тогда столько зла?

185. Неужели неистинно все?

Ощущение полной неистинности присуще сознанию в такой же мере, как и ощущение полной истинности. Строго логически ни то, ни другое не имеет смысла и вряд ли правомерно в системе позитивного философского знания. Уместнее поэтому говорить именно об ощущениях истинности или неистинности, имеющих все же далеко не последнее влияние на жизнь. Конечно, позитивная философия и логика сами по себе не имеют высокой ценности, но это тот фон, на котором проявлены ощущения истинности или неистинности, поскольку доказательства в этой сфере – безнадежное дело. Здесь коренится до конца неосознаваемая драма нашего сознания, иногда предстающая как драма бытия. Логика и здравый смысл нам говорят, что все не может быть истинным или неистинным. Но жизненное мирочувствие влечет нас именно ко всему: либо все, либо ничего. Индифферентизм логики не близок сердцу. И здесь почему-то важен вопрос об истинности или неистинности всего. Только глубокое ощущение истинности дает необходимую волю к жизни, позволяющую жить в тотально неистинном мире. И только глубокое ощущение неистинности также дает необходимую волю к жизни, позволяющую выжить в тотально истинном мире.

186. Почему знание и вера не имеют сущностного отношения к человеку?

Знание и вера возникают как эпизод нашей бытийной одиссеи. Гавань веры, как и гавань знания, – временное утешение и надежда для уставших от вечных скитаний по бездонным просторам мироздания. Мы затеряны, мы заброшены, говорит нам жизненная очевидность в минуты наиболее ясного прозрения. Влекущая бездна непостижимости одновременно манит и пугает, но пугает более, чем манит; в конце концов, манит она только некоторых, уходящих в бесконечное плавание к неведомым горизонтам. Остальные ушли на покой и поселились на комфортабельных островах веры и знания. В конечном счете вера и знание – одно и то же, два наименования, две стороны одного и того же явления, имя которому – страх перед неведомым. Сущностного различия между ними нет и никогда не было. Общее – то, по поводу чего появились знание и вера, использующие лишь различную методологию подхода к бытию. Наивное мышление полагает, что знание – область достоверного, фактического, «реального», экспериментально проверенного, а вера – в лучшем случае область упования и надежды, а в худшем – невежества. В действительности разница между знанием и верой лингвистическая, может быть, еще и психологическая, но никогда – онтологическая. Знание всегда переходит в веру, а вера в знание, образуя два огромных скучных материка человеческой обыденности – науку и религию, которые борются с человеческой неуспокоенностью перед лицом неистинного.

187. «Неужели я настоящий и действительно смерть придет»?