Адвокат Империи 3

— Ага. С помощью ритуала. По сути, вам дали частицу нашей крови.

— То есть, мы, родственники, что ли? — удивился я.

— Нет, нет, Александр, — тут же сказала Ева. — Это касается только тех, в ком есть магический дар…

— Так он у него есть, — тут же ляпнул Лар и Ева округлившимися глазами уставилась на него. А затем на меня.

А я принял оглядываться по сторонам, чтобы понять, не услышал ли кто наш разговор. К счастью, наложенное… заклинание? В общем эта штука снова работала, не давая окружающим услышать о чём именно мы говорили.

— Ну, спасибо тебе большое, — скривился я. — Удружил, ничего не скажешь…

— А чего тут говорить-то, — удивился он так, словно вообще ничего страшного не случилось. — Ну есть и есть. Чего бухтеть то?

Нет, он издевается. Вот так, с ходу, выдал тайну, которую я храню уже восемь лет и такой «чего бухтеть-то».

К моему удивлению, Ева неожиданно встала на мою сторону.

— Ты не имел права это рассказывать! — заявила она, на что Лар захлопал глазами.

— Так я же…

— Лар, я уверена, что Александр хотел бы сохранить это в тайне, а ты, даже если и знал, вот так взял и всё растрепал, — на её лице было искреннее возмущение. — Как ты мог?

— Еви, да я же…

— Я больше не буду для тебя петь, — категорично заявила она, скрестив руки на груди. — И те эклеры, тоже, больше не принесу.

Вот тут мне показалось, но, кажется, Лар готов был ей в ноги броситься и молить о прощении. Правда, не думаю, что это помогло бы.

— Я пойду себе еще мороженного закажу, — немного расстроенно сказал он. — Прости, Александр. Я не подумал.

— Да ладно уж, — махнул я рукой. — Что тут исправишь.

— Не сердитесь на него, — сказала Ева, когда этот двухсотлетний балбес отошёл. — Он хоть и могущественен, но, порой, ведет себя, как несмышленый ребёнок.

— Да я, не то, чтобы прямо обиделся на него. Просто я не люблю об этом говорить…

— Понимаю. Правда. Если только этого не требуется, то я тоже часто стараюсь… как бы получше сказать, — она коснулась кончиком пальца своих пухлых губ, подбирая слова. — В общем, я скрываю то, что принадлежу к народу Лара. Иначе слишком много внимания. А люди слишком плохо понимают, насколько болезненным оно может быть. Можно вопрос?

Я кивнул.

— Конечно.

— Если не хотите, то, не отвечайте, — торопливо добавила Ева. — Но, я всё же не могу не поинтересоваться. Я впервые слышу вашу фамилию и… в общем я не знаю…

Если в начале я предполагал, что она спросит о том, какая у меня Реликвия, то, тут я ошибся. Она явно хотела спросить, из какой я семьи, очевидно, полагая, что я аристократ. Тут мне пришлось её обломать.

— Я понятия не имею, — честно ответил я ей. — Мать бросила нас со старшей сестрой ещё до того, как мне лет двенадцать исполнилось и жили мы одни. Так что я не знаю, кто именно мой отец и из какой он семьи и, вообще, был ли он аристократом.

— И, вам…

— Можно и на «ты», — со странным ощущением сказал я ей. Вроде бы аристократка тут она, а ко мне на «вы». Хотя, не могу не признать, что после постоянной грызни с Лазаревой это было даже приятно.

— О, замечательно, — кажется она искренне обрадовалась.

Кажется, потому что я не мог читать её эмоции. Ну, так. К слову. Вероятно, по той же причине, по которой я не мог читать и Лара. Видимо альфарская кровь этому препятствовала.

— В общем, я хотела спросить, не искал ли ты своего отца? Прости, если вопрос покажется грубым, но разве это не логичное решение? Узнать о том, какой семье ты принадлежишь и кто твои родители?

Над её вопросом я задумался. Честно задумался.

— Если, по правде, то мне плевать, — произнёс я, чем сильно её удивил.

— Почему?

— Просто потому, что, как ты сказала, я не хочу знать, какой семье принадлежу. Я вообще никому не хочу принадлежать. Только самому себе. А, что касается отца… всё, что он сделал — это переспал с моей матерью, как бы грубо это не прозвучало. И с тех пор он ни разу не появился в нашей жизни. Хотя, признаюсь, в некоторые моменты я действительно думал об этом. В самые тяжёлые, когда наша мать просто вышла из дома, забрав оставшиеся деньги и свалил, оставив нас одних. А потом просто понял простую истину. Если мы им не нужны, то и они нам тоже. С тех пор мы и жили одни, заботясь друг о друге. Только я и Ксюша, моя старшая сестра. А остальное значения не имело.

— Должно быть, ты очень любишь свою сестру.

— Да, — кинул я после пары секунд раздумий. — Очень.

И это была абсолютная правда. И плевать на то, что, по сути, я не её брат. Это значения не имело. Мы выросли вместе, заботясь друг о друге, как я и сказал. И сейчас для меня не было более близко человека в этом мире.

Лар вернулся через пару минут, неся в руках очередную порцию мороженного. На мой резонный вопрос, куда в него столько лезет, получил пространный ответ, что это его наказание за содеянное.