Адвокат инкогнито

– Кому нужны подарки? Твоим родителям? Да у них своего барахла выше крыши. Мне? Я ничего у тебя не просил! Маше и Пете? Что там, очередной том очередной энциклопедии и сто пятидесятые по счету туфли? – В его голосе слышались гнев и презрение. – Ты всегда делаешь так, как принято, Виктория. Но кто установил всякие там правила и приличия? Почему ты следуешь им как привязанная? Да, может, поэтому я и взбрыкнул в тот вечер! Может, мне захотелось, наконец, сделать то, что ты явно не одобришь, что выходит за пределы твоего понимания!

– Поэтому ты взял и изнасиловал женщину? Так, дорогой? – Виктория горько усмехнулась.

– Я не насиловал ее. Мы занимались любовью добровольно.

– Что… что значит «добровольно»? – глупо спросила жена. Видимо, до нее плохо доходил смысл сказанных им слов. – Ты ведь говорил, что ничего не помнишь. Значит, ты все-таки вспомнил что-то?

– Ничего особенного.

– Тогда откуда ты взял этот бред?

– Мне сказала сама Кислова…

Аркадий зачастил в дом потерпевшей. Та его охотно привечала: вкусно кормила и подолгу беседовала с ним, сидя рядом на угловом диванчике. Соболев привык к ней и признал, что Софья на самом деле весьма привлекательная женщина. Ее полные груди уютно лежали в вырезе домашней кофточки, а руки привычно покоились на животе. Она казалась ему такой покорной, такой домашней… Короче – полной противоположностью жене.

В один из таких вечеров Софья и призналась ему, что насилия с его стороны никакого не было, а был только секс. Да, грубый и необузданный, но в принципе в душе она его давно простила.

Если бы Соболеву довелось узнать это несколькими неделями раньше, негодованию его не было бы предела. Но свои откровения Кислова сообщила ему так мягко и так бесхитростно, что он даже растерялся.

– Так почему же тогда… – пробормотал Аркадий, не решаясь закончить вопрос.

– Просто, если бы я так не поступила, вы бы забыли обо мне на следующее же утро. Кто я для вас? Всего лишь бедная женщина, которая показалась вам привлекательной под влиянием спиртного. Вы бы не вспомнили, как меня зовут, а встретив в университете, даже не кивнули головой. Конечно, я не такая, как ваша жена. Она – сильная, целеустремленная, умная, очень красивая. А у меня нет законченного высшего образования. Вам было бы стыдно за такую связь.

– Но сейчас я не пьян, – заметил Аркадий. – И я вижу, что вы – вполне привлекательная, еще молодая женщина. Зачем же вам было обвинять меня в изнасиловании?

– Это был шанс обратить на себя внимание.

– Хорошенькое дело! – поперхнулся Соболев. – Вы не считаете, что избрали весьма нетрадиционный способ?

– Просто вы мне нравились, Аркадий Александрович.

– Когда же я успел вам понравиться?

– А еще на защите Романова, когда вы шутливо обняли меня, – напомнила Кислова. – Вы держали меня за талию и сказали, что я вас жутко завожу.

– Я почему-то ничего подобного не помню, – озадаченно пробормотал Аркадий. – Неужели так и было?

– Я вас не обманываю. Какой резон мне врать, если я вам уже рассказала правду? Конечно, вы тогда были нетрезвы, но мне показались чрезвычайно милым. Вы говорили мне комплименты, а сами все теснее и теснее прижимали меня к себе. Но на следующий день, когда я подошла к вам в коридоре поздороваться, спросили меня: «Вы по какому вопросу?» Как холодным ушатом остудили! Я поняла, что вы не грубите, а просто не помните того, что было накануне. Для вас это было мимолетной шалостью, которой вы не придали значения. Для меня же это стало открытием. Как же я завидовала Клюке, когда вы пригласили ее на ужин…

– Эта мерзавка рассказала тебе все? – нахмурил лоб Соболев, неожиданно для себя переходя на «ты», не то заговорщицкое, не то уже просто дружеское.

И Софья подхватила его тон.

– Конечно. Она частенько забегала ко мне на кафедру выкурить сигарету и посплетничать. Ольга смеялась над тобой, называла ловеласом, бабником. А мне хотелось расцарапать ей лицо. Ведь ей это свидание было не в радость. Так, обычная вещь. Она же спала со всеми подряд. Тогда мне очень хотелось оказаться на ее месте. Но ты меня не видел в упор.

– До того самого вечера…