Адвокат моей любви

[1] Работать восемь часов подряд монотонно и эффективно — может далеко не каждый. В течение дня всегда есть пики, когда ваш мотор работает на полную, и есть провалы, когда творческая энергия на нуле. Гибкий тайм— менеджмент упрощает жизнь и позволяет реализовывать цели, мечты, проживать полную и яркую жизнь, но при этом оставаться эффективным сотрудником компании.

[2]Разные источники выражение «Война ерунда – главное манёвры» приписывают Александру Суворову.

Глава 6. Неспроста

Я был влюбчив, я был вьюбчив, но глаза мне отворя,

Бог шепнул: «Вглядись, голубчик… Это — женщина твоя»[1]

Оксана ещё в тот памятный вечер в павильоне показалась беззащитной и несчастливой женщиной. Никогда не думал, чтобы можно плакать так, чтобы у меня — у меня! — сердце дёрнулось. Мало я разве видел слёз? Но чтобы плакать ТАК… Хватило простой решимости увезти домой ночную гуляку, и её прорвало, как худую плотину.

Она, будто дикий зверёныш — откусывается, как может. Никогда ещё так со мной не пикитировала ни одна представительница прекрасной половины человечества. А Оксана и отталкивается, и тянется тут же. Как на резиночке.

Совсем не похожа на моих бывших. Взять Асю — сокурсницу. Ведь знала — сама адвокат, а душу вынула и раскромсала. Избалованная единственная дочь известного судьи, хорошистка по всем статьям на курсе оказалась никудышной женой и первой стервой, стоило выйти из ЗАГСа. А ещё говорят — мужчины после свадьбы меняются. Одна радость — сын. Антон! Настоящий мужик вырос.

А вот в этом уже заслуга второй супруги — Веры. Душевной мягкостью компенсировала стервозность Аси. Верочка — моя «подушка безопасности» — из тихой семейной гавани превратилась в унылое болото стенаний, что занимаюсь грязным делом — защищаю преступников. Будто безжалостный садист — нервы вытягивала медленно, но наверняка. Знала, за кого замуж выходила, но нет — оставшуюся кровь высосала.

Оксана не похожа ни на ту, ни на другую. А я, уже раз попав из огня в полымя, кажется, всё испортил. Хотел развлечь… отвлечь Оксану от неизвестных мне проблем, да и сам развлечься — себе-то что уж врать. Метнул бисер перед женщиной. А ей плевать, хоть он и был почти алмазный. Плевала на антураж, в глубину смотрит. Умная женщина. Зацепила.

Неожиданная у неё реакция на «люблю» оказалась. Сам идиот. Разве такими словами с такими женщинами разбрасываются?! Словно «Да на, подавись!» на меня набросилась. Не закокетничала, а будто стену выставила, хотя всем телом прильнула… Будто на прощание отдаться решила. Не удивительно было бы по лицу получить после такой близости. Заслуженно было бы.

Нет уж, милая моя женщина. Так не будет…

* * *

Я впервые каталась на квадроцикле. Всегда хотела, но ни разу не довелось. С дельфинами плавала — однажды подчинённые на день рождения подарили сертификат на это счастье. Это было невероятно!

Но и катание на квадрике оказалось не менее захватывающим. Адреналин только что не брызгал во все стороны, но что пропитал каждую клеточку тела — без сомнения!

Караульная гора оказалась полна сюрпризов. Трудно передать словами тот драйв и страх одновременно, когда Андрей на скорости нёсся в сторону крутого спуска и, с заносом меняя направление, под урчание мотора взбирался вверх по склону. Адреналин тогда скатывался по спине холодным потом страха сначала от того, что на полном ходу сверзнемся с горы в карьер, а потом — что перевернёмся навзничь. Лишь через несколько минут, убедившись в устойчивости железного монстра и в мастерстве Андрея, визги страха сменились визгами удовольствия от скорости и ощущения полёта, когда «коня» подбрасывало на очередном ухабе. Тогда казалось, что в солнечное сплетение врывалась космическая невесомость, мгновенно распространялась по нервным нитям и вырывалась на волю через поры вздыбившейся мурашками кожи, устремляясь ввысь моими восторженными визгами.

Удивительно, но, держа в напряжении, дикое ралли напряжение снимало. И верхом удовольствия стало положить ладони на квадроруль. С замирающим сердцем я тронула монстра с места. Конечно, я не носилась с такой же скоростью, но даже на той, что позволяла чувствовать себя уверенно, ощущения испытывала непередаваемые!

Сказать, что «дорога стелилась ровной лентой», как я писала в своём романе «Внедорожная любовь» — соврать. Соврать. И ещё раз — соврать. Она не стелилась! Она извивалась, стараясь выбраться из-под колёс квадроцикла, настойчиво стремилась выбить нас с сидений, подсовывая то яму, то камень, то крутой поворот.