Адвокат вольного города.6

Это он про конституцию своей страны. Ведь ещё утром он не знал, что, оказывается, собирается стать конституционным монархом небольшого, размером со Швейцарию, ну или две Швейцарии, государства в регионе Южного Алтая.

Все эти территории и их правители понятия не имели, что существовали благодаря сложным политическим отношениям русской, британской, китайской и японской дипломатий, в частности, договорённости о том, что русские города не будут придвигаться к индийским границам. Была даже по этому поводу даже специально обученная конвенция.

Беда была в том, что никто не знал, где заканчивается русская Сибирь и начинается Индия. Масло в огонь подливал ещё и Афганистан. Как и в моём прошлом мире, Афганистан был, как сказал бы товарищ Сухов из фильма, «восток — дело тонкое».

Афганистан не подчинялся никому и даже сам себе до конца не подчинялся, так что большие политики в Степь особо не лезли. Даже Кустовой оставался независимым. Другие территории даже не считались государствами в полном смысле этого слова. Как может царь или король иметь дело с каганом, если у кагана даже нет ни одного закона, подтверждающего, что он является правителем, нет языка и так далее.

Я собирался воспользоваться этим пробелом. Само собой, в личных целях.

— Не зачем, а почему! — поскольку я готовился к этому разговору, то и «железных» аргументов у меня было полно. — Потому, что есть такая народная мудрость, «что написано пером, то не вырубишь и топором».

Я и законный правитель Южного Алы Тау находились в каганских шатрах, то есть стационарно развёрнутых «йорт» (эдакая вариация юрты из жердей, тканей и ковров), круглых, соединенных между собой.

Юба по его поведению был мне явно рад, хотя и несколько растерян, слегка не собран. С поистине ханским величием он принял подарки, затем налил свой традиционный чай (который в моём понимании годился всё больше для пропитки шпал), а уже через некоторое время мы добрались и до истинной причины моего посещения.

— Продолжай, — величаво подбодрил меня каган.

— Вот откуда, допустим, твой народ знает, что правитель и владыка — это ты?

— Просто знают. Всегда знали и будут знать. Все, — пожав плечами, он сделал жест, в стиле Базза Лайтера, в данном случае показывающий на настенный ковёр.

— «Все» — понятие абстрактное. Вот, допустим, какой-то степняк на пастбище?

— Ну, он тоже.

— Потому, что знал это всегда. А у него рождается сын…

— Отец ему расскажет.

— А если отец умрёт? Ну или допустим, придут чужаки из других земель, как им понять, что Юба — великий каган, сын Гемпса, является каганом Южного Алы Тау?

— Думаешь, они прочтут об этом в твоей конституции? — немного скептически спросил Юба. — Или рассчитываешь, я поставлю у границ воинов, чтобы всем раздавали по книжке? Да я разорюсь на этих брошюрах! К тому же ни воины, ни чужаки читать не умеют.

— Умеют, но не все. Но написанное слово всегда само по себе вызывает уважение. А бумажные копии нет нужды раздавать. Мы сделаем копию на камне.

— Как это?

— Как древние. Не полный текст, только самую суть. Что Южное Алы Тау является государством, монархией, свободной и самостоятельной. Что её правителем является Великий Каган Юба либо, после его смерти, его наследник, указанный им. Ну и так далее. Короткий вариант. А кому нужен полный…

— Я понял, понял, прочтёт твою книжку. А как ты собрался высекать… У тебя есть магия такая?

— Если всё в силе, то наймём мага камня или каменотёса, найдём каменюку побольше или притащим в твою столицу. Есть у тебя столица?

— Городов у Юбы нет. Но главное место тут, это мой улус. Если бы был город, там должен быть такой конституционный камень. Существуют главные стоянки, особенно зимние. Там точно нужны такие камни.

— То есть ты согласен, великий каган?

— Я не говорил, что «против». И «за» не говорил. Идея, чтобы все знали, что я правитель и владыка, мне нравится. Но есть также и сомнения, что я с этого получу?

— Есть конституция, есть возможность заключить договор о взаимной торговле с Россией и Китаем, появятся купцы, появятся товары. Купцы захотят дружить с правителем, принесут подарки.

— Подарки я люблю.

— Кроме того мы создадим банк, это позволит зарабатывать на транзакциях и кредитной системе. Если учредить город, то появятся предприятия, можно будет ввести небольшие налоги, будут поступления в бюджет.

— Твои слова мёд, — противореча произнесённому, скептически вздохнул недоверчивый Юба, легко встал с подушек, пошёл к стоящему у стены шкафу и достал оттуда кувшин.

— Ароматный кумыс, свежайший, — причмокнув, поведал он. — Если ты говоришь серьёзно, то надо выпить.

— Ну, ради безмерно уважаемого мной великого кагана и ценнейшего заказчика можно и пригубить.

— Льстец.

Юба достал два стакана в посеребрённых подстаканниках с надписью «имперские железные дороги» и налил нам по полному. Надеюсь, он их всё же купил, а не царственно позаимствовал из купе? Юба меж тем задумчиво вещал:

— Вообще, скажи. Ты же адвокат, вроде. А у империи же нет конституции?