Адвокат вольного города.8

— Мы и так следим, как можем.

— Но есть жучки, приборы по подслушиванию и подглядыванию.

— Так это в Москве и то говорят, даже у тамошней полиции этого нет.

— В Москве нет, а у вас будет. Такое Вас заинтересует? Или всё же оружие?

— Оружием, как показывает практика, лучше лишний раз вовсе не махать. Доброе слово, подкреплённое дубинкой, лучше пистолета в разговоре с нравственно нестойкими гражданами.

В дверь постучали:

— Господин прокурор, господин полковник, дозвольте предложить вам чаю!

Полицейский вздохнул, видимо никакие чаи он не любил.

Я решительно встал и направился к двери.

— Егор Васильевич, предлагаю этот разговор завершить на полуслове. Пойдёмте?

Он задумчиво кивнул, встал и открыл двери. За дверью был начальник участка с замом.

Они пошарили взглядом по кабинету в поисках Губачинского. Начальник участка, впрочем, опознал меня и от этого крепко задумался.

— Виктор Павлович! — игнорируя начальство участка, я увидел крупного полицейского, моего недавнего конвоира, который как слон по джунглям, плыл по коридору по своим делам.

Он развернулся ко мне, моментально прошёлся глазами, не узнал, зато очень даже узнал полковника, поэтому вытянулся во фрунт.

— Я!

— Благодарю за службу! — громогласно проговорил я, — Только Вы тут спасаете честь участка. Прошу объявить Виктору Павловичу благодарность, а нам с господином полковником пора, дела государственной важности, знаете ли.

И мы ушли, оставив их тут немного офигевать без нашего участия. Так сказать, в режиме «что это было?».

…

Полковник предложил меня довезти, но я отказался.

Не стал вдаваться в детали, но пока я был негром, у меня в кармане было рублей сорок-пятьдесят.

Потом меня арестовали, всё изъяли, но когда вещи принесли назад, денег там мистическим образом уже не было. Чистое колдовство, ведь не мог же задержавший меня патруль попятить у негра кровно заработанные его бедной страной денежки. Не мог. Вот и получается, что в участке завелась нечистая сила.

Так что я побрёл пешком, наслаждаясь свободой и наличием потрёпанного паспорта на имя Нгома в кармане.

Так как я был одет в смесь одежды степняка и кустовского стиляги (будучи негром, я оделся очень ярко), то меня не замечали даже когда мимо проходили знакомые. А я наслаждался городом и возможностью быть свободным, как вольный ветер.

Обувь слегка натёрла мне ноги, так что я прихрамывал, пока брёл через толпу людей, никем не узнанный и никому не нужный.

Лишь когда я зашёл в китайский квартал, старик, торговавший цветами, узнал меня и кивнул, поймал какого-то мелкого остроглазого пацана из своих, что-то ему прошептал и тот побежал.

Глава китайских триад местного разлива встречал меня на улице возле своего извечного кафе. Подозреваю, что он настолько с заведением сроднился, что оно и принадлежит ему же, хотя управляет кто-то из его родни.

— Нин хао! Чуть не сказал, барев дзез!

— Нин хао, — Танлу-Же многозначительно покачал головой, как Конфуций, от которого сбежал ученик, а потом вернулся назад, не найдя просветления в скитаниях.

Мы пожали друг другу руки.

— Мы вчера всех на уши подняли, искали Вас, Аркад Ий. Всё моё посольство переживало, что Вас похитили Хомяковы.

Понимающе кивнул.

— Простите, не мог предупредить, — я зверски почесался.

— Расскажете, что случилось? Это точно не Хомяковы?

— Они не могли, я же был вылитый африканец. Не узнала бы родная мать. Это плюсы маскировки, но есть и лёгкие минусы.

— Какие? — с понимающей насмешкой спросил китаец.

— А у Вас, помнится, была банька. Как насчёт попарить посла одного каганата, там и расскажу?

— Ну, такому высокому гостю и банщик нужен под стать.

— Например, другой посол. Знаете кого-нибудь такого уровня? — спросил я Танлу-Же.

— Что-нибудь подберём. Я только своим дам отбой, скажу, что Вы нашлись, чтобы они перестали трясти цыган и попрошаек на предмет, кто что видел. Тайлера успокою, а то он от волнения уже выпил.

— Чтобы он немедленно выпил от радости?

— Тайлер у нас такой, — согласился Танлу-Же, — человек эмоциональный, чувственный, немножко художник.

— Это да. Я и сам в селе пытался рисовать, и он рисовал.

— Писал. Так кажется, правильно?

— Мне кажется, у него лучше получается, — не стал спорить я. — Стиль только разный, у меня графика, а у него пьяный художник перед холстом.

Глава 11 Нелинейное мышление

— Добрый день, никак не мог до Вас дозвониться, — удивительно мягко и обволакивающе поздоровался со мной мобилет.

— С кем имею честь? — с трудом скрывая небольшое раздражение, вежливо спросил я.

— Гриф. Фридрих Гриф.

В первую секунду не сообразил. Ах да, это же самый-самый лендлорд, а заодно председатель совета и министр финансов.

— Наверное, звоните, чтобы узнать, как там смена моей фамилии? — с небольшой долей сарказма вкрадчиво спросил я.

— Вопрос этот, конечно, интересный, но крайне надуманный. Если Вы вдохновитесь императором, то станете Филином, если Кротовским, то Филиновским. На мой неискушённый взгляд, всего два варианта.

— Тогда, если вопрос не по фамилии, то у Вас, наверное, есть дочка на выданье?