Адвокат’essa, или Поиски Атлантиды

– Я должен тебе кое-что сказать… Я хочу тебе признаться… Я попросил, чтобы ты пришла не потому, что сам не мог напечатать… а потому, что… ты мне очень нравишься! Я не должен тебе это говорить, но молчать – выше моих сил. Я не знал, что сделать, чтобы ты пришла, а тут судьба сама распорядилась. Аленушка, ты мне очень нравишься… – на одном дыхании произнес он и взял в свои ладони мою руку. Ладони были сухие, горячие, крепкие, но держал мои руки он очень бережно. Я чуть не потеряла сознание от неожиданности происходящего. Голова моя закружилась, а ноги как будто исчезли.

Когда часа через два я звонила в Маринкину дверь, от обморока меня отделяло только чудо.

– О, отлично, но где это ты запропастилась? Заходи, бабуля как раз пирожков напекла, будем чай пить. Да что с тобой, ты отчего дрожишь, и лицо… пятнами какими-то… красными, и тушь размазалась. Садись, рассказывай, в чем дело?! И почему так поздно – уже одиннадцатый час?

Мы зашли в уютную Маринкину комнату, где всегда царил идеальный порядок, все сияло и блестело – бабушка Евдокия Андреевна держала дом в образцовом виде. Марина принесла из кухни кружки, салфетки, блюдо с пирогами и банку домашнего варенья из ранеток – моего любимого. Дружба наша была столь крепкой и постоянной, что даже наши домашние знали вкусы каждой из подруг. Моя мама всегда ставила Маринке к чаю ее любимое вишневое варенье, меня у Маринки потчевали яблочным, а в доме Агнешки стол всегда был накрыт, как на праздник – ее папа чем-то таким заведовал.

– Так, – деловито обратилась ко мне подруга, – пей, ешь и рассказывай!

Я перевела дух, глотнула из кружки и… заплакала.

– Ты что, Леля, тебя кто-то обидел, что-то случилось, неприятности какие-то? – быстро перебирала варианты Маня (иногда я называла ее так).

– Нет, никто не обидел, наоборот, приятности, только я не могу от них в себя прийти.

Заботливая подруга убежала в ванную и принесла влажное полотенце.

– Протри лицо, возьми зеркало… Давай я тебе вытру тушь, а то ты на енота похожа. – Маришка крутилась вокруг меня, как ее бабушка обычно обихаживала нас.

Смытый с лица «енот», съеденный со слезами пирожок сделали свое дело: я немного успокоилась.

– Ну вот и хорошо, и замечательно, – приговаривала Маня, поглаживая меня по руке.

– Что, кто, где? – Она заглянула мне в глаза, которые снова были на мокром месте.

– Ох, Маня, даже не знаю, как и рассказать. Если бы сейчас с Марса или Венеры прилетел кто-нибудь и заговорил со мной, я бы меньше удивилась.

Я рассказала ей предысторию, начиная с Катькиного чая, и встречи перед этим с А. Б. И приступила собственно к происшедшему сегодня. Рассказ был сбивчивым, потому что события в моей жизни разделились на «до» и «после».

– Мариша, он меня целовал! Представляешь?!

– Нет, не очень. Он же… такой… серьезный, взрослый. Никогда бы даже во сне не могла представить себе такого. А что он говорил-то? Он говорил вообще что-нибудь или все ограничилось поцелуями?

– Маня, сама понимаешь, что ты спрашиваешь? Ограничился? По-моему, и это сверх всякого!!! А. Б., который минут сорок как сумасшедший говорил мне о своих чувствах, при этом целовал меня так… Знаешь, как целуются взрослые… судьи?

Маринка засмеялась:

– Нет, не пробовала, не знаю. И как невзрослые судьи целуются, я тоже не знаю.

– Понимаешь, оказывается, это может быть приятно! Целова-а-а-аться… – отчего-то тоненьким голоском пропела-проговорила я.

– А что, что говорил он тебе? – Подруга в нетерпении даже вытерла вспотевший лоб.

– Говорил? Говорил, что он старый дурак, что ему через месяц тридцать лет, а он влюбился, как мальчишка. Что все дни, пока я была на практике у него, он места себе не находил, любовался мною. Что голову потерял, что глаз отвести не может. Что придется ему круто менять свою жизнь, принимать решение. Но он знает, какой у меня строгий папа, может не отдать меня…

– Не отдать? – Голос у подруги даже пересох. – Это в каком смысле? А он что, забирать тебя намерен?

– Ой, Маня, говорил, что да! У меня голова прямо отдельно от тела летит куда-то. Маня, он мне такое говорил… Руки у него дрожат, в горле пересохло, я слушаю – вообще мало что соображаю, так это неожиданно все…

– Да уж, как гром среди ясного неба!

– Маня, мы до твоего дома пешком шли, до самого подъезда, он меня за руку держал, в другой портфель нес. А я боялась: вдруг твоя мама будет идти домой и увидит нас, в десять вечера у вашего подъезда? Она же его хорошо знает. Что я скажу? А вдруг она моим родителям скажет?

– Да ну, надо ей это! К тому же она к подруге на юбилей пошла, мы с бабулей вдвоем дома.

– А еще мысль была постоянно: вдруг меня кто с таким взрослым дяденькой увидит? Мань, ну ты же знаешь, что он женат и ребенок у него?!!

– Конечно, потому и переживаю – как же теперь это все? Это же такие взрослые вещи? Я не знаю, что и сказать… Погоди, ну расскажи, что он еще говорил тебе?