Адвокатские истории

– Как вы думаете, нужно ли было А-ву и Бычкову под видеокамерами у автозаправки бить человека, да еще при других людях, подъезжавших к АЗС?

Затем А.В. Перов сообщил суду, что автозаправки «Газпромнефть» появились через пять лет после описываемых событий, но следователь попросту упустил этот момент.

Умело использовал А.В. Перов показания двух свидетелей обвинения о том, что на месте преступления, то есть уже в лесу, куда эти свидетели поехали за машиной Бычкова, А-в ударил Морозовского битой по голове, после чего он обмяк. А.В. Перов пояснил присяжным, что во время ранее проведенных в суде допросов свидетелей со стороны обвинения он задавал им один и тот же вопрос:

– Была ли у них возможность предотвратить убийство?

Смысл этого вопроса был не в том, чтобы услышать от них «да» или «нет». Свидетели, кстати, ответили, что возможности предотвратить убийство у них не было. Этот вопрос задавался с другой целью. А.В. Перов пояснил присяжным, что этот вопрос он задавал для того, чтобы выяснить, был ли в данном случае эксцесс исполнителя. Со ссылкой на статью 36 Уголовного кодекса РФ он пояснил, что эксцесс исполнителя – это совершение исполнителем преступления, которое не охвачено общим умыслом с действиями других лиц. Понимая значимость этого разъяснения и для правильной ориентации заседателей при вынесении своего вердикта А.В. Перов проиллюстрировал суть эксцесса исполнителя следующим примером. Он сказал:

– Представьте себе, уважаемые присяжные заседатели, что хорошо одетые люди попросили таксиста подвести их к банку и затем подождать некоторое время. Таксист выполнил просьбу своих пассажиров и стал ждать. Когда они вернулись, водитель отвез их по указанному адресу. Через некоторое время выясняется, что люди, которых таксист подвозил к банку, убили охранника и совершили ограбление. Таксист не был осведомлен о преступном замысле грабителей. Поэтому он не подлежит уголовной ответственности. Если бы таксист знал о планах преступников и специально ждал их, чтобы увести с места преступления, тогда он был бы соучастником данного преступления.

Отталкиваясь от этого примера, А.В. Перов заключил:

– Судя по версии свидетеля, никто не знал, что А-в убьет Морозовского ударом биты по голове. Значит, никто, кроме самого А-ва, который уже ушел из жизни, не виновен в убийстве. В тот момент, когда все поняли, что Морозовский умер – «обмяк», как сказал свидетель, преступление должно считаться совершенным. Все остальные действия, в том числе и Бычкова, можно квалифицировать как угодно, только не убийством, поскольку для всех Морозовский умер после удара, нанесенного ему названным лицом.

Завершил данную часть своего выступления А.В. Перов выводом о том, что наличие эксцесса исполнителя в рассматриваемом случае в полной мере подходит для оправдательного вердикта в отношении его доверителя.

По мнению адвоката, подкрепляют основания для оправдательного вердикта Бычкову и показания жены погибшего Морозовского. Она сообщила, что свидетель С-в угрожал ей и ее ребенку, когда узнал, что она готовится подать заявление в полицию. Выяснилось, что после убийства Морозовского он давал вдове деньги, чтобы та «не шумела».

Комментируя такие сведения, А.В. Перов поставил под сомнение показания свидетелей обвинения. По его мнению, более логично предположить, что отбывающий наказание за другое преступление свидетель К. убил Морозовского, а не А-в или Бычков. Ведь иначе его приятелю С-ву не было смысла пытаться откупаться от Морозовской. Да и если верить положенным в основу обвинения показаниям К. о том, что Бычков обильно обливал из канистры труп, он бы обгорел полностью. Но экспертиза показала, что на убитом даже одежда не сгорела и его засыпали снегом.

Адвокат обратил внимание присяжных заседателей и на странное поведение председательствующего судьи во время допроса вдовы Морозовского. Судья прерывал ее, уводил от прямых ответов на вопросы, делал все возможное, чтобы заседатели не услышали всех ее показаний. Между тем ее показания также могли быть положены в основу оправдательного вердикта. Ведь очевидно, что свидетельница не имела интереса выгораживать Бычкова, которого она не знала до суда. Тем более что показаниям свидетелей обвинения нельзя доверять из-за их заинтересованности скрыть подлинные мотивы убийства Морозовского и разоблачить настоящего убийцу. Поэтому нельзя согласиться и с мнением прокурора о том, что К., которого доставили в суд из колонии как свидетеля со стороны обвинений боится лжесвидетельствовать. Ведь если положить на чашу весов штраф за ложные показания и ответственность за убийство, то очевидно, что человек должен бояться не штрафа, а разоблачения в убийстве.