Адвокатский калейдоскоп

— Я бы не стал иронизировать по этому поводу. Отвечая на Ваш вопрос, для начала приведу цитату из выступления Генерального прокурора РФ Юрия Чайки на одном из заседаний в Совете Федерации: «Неадекватно состоянию преступности широко применяется в качестве меры пресечения содержание под стражей. Удовлетворяется свыше 90 % ходатайств следователей o заключении под стражу… На наш взгляд, негативную тенденцию необходимо пресечь уже сейчас, не дать ей возможности развиться и укрепиться». Действительно, многие юристы — и ученые, и практики — крайне озабочены тем, каким путем развивается современное российское правосудие, имеющее в значительной степени репрессивный характер. Именно для борьбы с такими искривлениями за последнее десятилетие в уголовный закон были внесены изменения, направленные на замену заключения под стражу альтернативными мерами пресечения. Слава богу, что дело сдвинулось c мертвой точки: за весь 2012 год вместо помещения в СИЗО российские суды в 347 случаях применяли залог и в 1508 случаях — домашний арест. Парадокс в том, что, когда эти вполне разумные меры стали весьма робко внедряться в жизнь, появились недовольные такой гуманизацией. Хотя совершенно ясно, что в современных российских реалиях смысл помещения человека в условия изоляции — это прежде всего оказание на него психологического давления c целью сломить волю арестованного.

Возвращаясь к ситуации c Васильевой, скажу, что правильным и никак не противоречащим закону было бы изменить нескольким другим арестованным по тому же делу женщинам меру пресечения на более мягкую, не связанную c лишением свободы. B действительности наблюдается иное, задержанным предлагается альтернатива: или идешь в тюрьму, или говоришь то, что мы хотим от тебя услышать.

— Только ли случаи продажи недвижимости привлекли внимание прокуроров?

— Не только. Порой создается впечатление, что сквозь призму Уголовного кодекса сейчас рассматривается едва ли не вся деятельность Министерства обороны за последние годы.

— Я бы не исключала, что Министерство обороны это заслужило.

— Повторюсь, я юрист, а это уже не вопросы права, а публицистика… Давайте все же вернемся к конкретике. Вот показательный пример — закупка партии итальянских машин фирмы IVECO. Поясню, что бронированные автомобили IVECO итальянского производства (переименованные у нас в «Рысь». — Ред.) приобретались в рамках государственной программы вооружения на 2011–2020 годы. Машина зарекомендовала себя с положительной стороны и сейчас принята на вооружение многими армиями стран НАТО. Уникальной особенностью IVECO является высокая противоминная стойкость, позволяющая выжить экипажу при наезде даже на противотанковую мину. Распоряжением Правительства РФ за подписью Владимира Путина в декабре 2011 года единственным поставщиком таких автомобилей для российских вооруженных сил было определено ОАО «Оборонсервис». Видимо, именно это обстоятельство впоследствии и стало причиной повышенного интереса Военной прокуратуры к сделке. Выяснилось, что по согласованию с Государственным таможенным комитетом на часть автомобилей, предназначавшихся для вывоза раненых с поля боя, была применена нулевая ставка таможенной пошлины. Узнавшие об этом прокуроры с таким подходом не согласились, решив, что ставка должна быть 20 %, и усмотрели здесь криминал в виде умышленного уклонения от уплаты таможенных платежей. Естественно, что возбуждение уголовного дела по данному эпизоду сопровождалось очередным «барабанным боем» в прессе, рассказавшей о якобы выявленных новых прегрешениях в ведомстве Сердюкова. Хотя сделка до конца еще не закрыта, целевое назначение всей партии бронемашин, допускающее их разнообразное использование, до сих пор не определено, но уже по настоянию органов военной юстиции немалая сумма, выделявшаяся на покупку автомобилей, вернулась государству в виде таможенных платежей по полной ставке. В чем здесь, скажите, преступление, если имеет место экономия бюджетных средств при полном отсутствии хоть каких-либо оснований полагать, что они использовались не по назначению, а примененная ставка пошлины была одобрена Государственным таможенным комитетом?

— Я понимаю, что Вы оцениваете все эпизоды, всплывающие в деле Оборонсервиса, с точки зрения адвоката Анатолия Сердюкова. И все же позволю себе неполиткорректный вопрос. Вас не смущает то, что у Вашего клиента в период его работы на посту главы Минобороны репутация была скверная — и в армии, и вне ее?