Адвокаты не попадают в рай

— Разве инсулином можно убить? — недоверчиво вскинула тонко выщипанную бровь Маша Ветрова, забирая из руки Бориса последнюю шоколадную конфету (за просмотром увлекательной передачи Джуниор быстренько прикончил бутерброды и смолотил целую вазу конфет).

— А то! — со знанием дела откликнулся Пол Банкин. — Я, когда серьёзно бодибилдингом занимался, готовился к международным соревнованиям и колол себе этот самый инсулин. От него знаете, как мышцы прут!

— Что ты плетёшь? — рассердился Устинович-младший. — Инсулин так просто не купишь!

— Да ладно вам, — отмахнулся водитель. — В любом магазине спортивного питания тебе его без проблем продадут.

— Паш, а ты когда врал — теперь или когда про бабушку под Волгоградом рассказывал? — шёпотом спросила я, нагнувшись к Банкину.

Но парень сделал вид, что меня не услышал.

— Мне, что ли, тоже попробовать? — озадаченно запустил пятерню в медную шевелюру Джуниор, взволнованный рассказом Пола.

— Боречка, тебе-то зачем? — всполошилась Кира Ивановна. — Ты и так мощный.

— Он не мощный, а жирный, — перебил секретаршу наш водитель. — А что, пусть попробует. Только без фанатизма. Если перестараться с дозировкой, велика вероятность вызвать гипогликемию. Прошу учесть: четыреста единиц, то есть полная инсулинка, — смертельная доза. Умирать будешь часов шесть, и тебе очень повезёт, если не откачают. Те, кто выживает, навсегда становятся овощами — мозг от долгого кислородного голодания отказывает. Ты ведь не хочешь загнуться во цвете лет, как какой-нибудь гомик, или провести остаток дней в полном беспамятстве, обременяя своей тушей несчастных родственников?

— И откуда ты всё это знаешь? — хмуро спросил Джуниор, обидевшийся на слова «жирный» и «туша».

— У отца был диабет, потому я и в теме, — небрежно обронил Банкин, стараясь не смотреть в мою сторону.

Маша протянула холёную руку, с переливающимися при свете электрической лампы бриллиантовыми кольцами на тонких пальцах, взяла со стола пульт и выключила телевизор. И тут же стал слышен звонок телефона, доносящийся из офиса.

— Быстренько расходимся по рабочим местам! — скомандовала секретарша, бросаясь на ресепшен. — Распустились совсем! Эда Георгиевича на вас нет! Господи, только бы это звонил не шеф…

Кира Ивановна, поскальзываясь на поворотах, добежала до стойки и сняла подпрыгивающую на базе трубку.

* * *

— Агата, это тебя, — с облегчением вздохнула она.

— Адвокат Рудь у телефона, — принимая трубку из рук секретарши, деловито ответила я, недоумевая, кому это я могла понадобиться.

— Звоню, звоню тебе на мобильник, а ты к телефону не подходишь! — всхлипнул в трубке голос Любовь Сергеевны. — Меня к Надежде не пускают, говорят, она в кому впала! Может, врут? Я сейчас в больнице, подъезжай, вместе сходим к главврачу. Ты человек грамотный, тебя медики обманывать побоятся. Не волнуйся, я заплачу́ сколько надо. Деньги у меня есть, я дачу продала.

— Боюсь, не смогу подъехать, сейчас очень занята… — начала было я. Но Кашевая меня перебила:

— Немедленно иду к Лисицыну и говорю ему, что ты не выполняешь его поручение!

Представив расстроенное лицо Хитрого Лиса, я тяжело вздохнула:

— Ладно, сейчас приеду. Ждите меня в приёмном покое.

До шестой городской больницы я домчалась за двадцать минут. И сразу же увидела Любовь Сергеевну. Клиентка раздражённо мерила шагами фойе, мечась из угла в угол. Заметив меня, она бросилась к дверям и сбивчиво затараторила:

— Вчера с Надеждой всё было в порядке, ни о какой коме и речи не шло, ты сама должна помнить, а сегодня прихожу — в регистратуре объявляют: Баулина в коме. Я прошу пустить меня к сестре, отвечают — не положено. Как же не положено, если я её единственная родственница?

Громкий голос старухи разносился по просторному помещению, и сидящие на банкетках люди поворачивали головы в нашу сторону.

— Я всё узнала в триста восьмой палате, лечащий врач Артём Геннадьевич Михалок. Только он даже не стал со мной разговаривать.

На нас давно поглядывала высокая брюнетка в спортивном костюме, стоявшая у газетного киоска. Услышав номер палаты и фамилию врача, она направилась к нам. Но Кашевая, не замечавшая ничего вокруг себя, продолжала оживлённо жестикулировать, призывая в свидетели окружающих.

— Люди добрые, да где же это видано, чтобы родную сестру к больной не пускали? — патетически воскликнула старушка, обращаясь к подошедшей брюнетке.

— Вы родственница Надежды Сергеевны Баулиной? — негромко спросила женщина.

— Да. А в чём дело? — растерялась моя клиентка.

— Меня зовут Света. Светлана Северцева. Я лежала с вашей сестрой в одной палате до того, как её перевели в реанимацию. Надежда Сергеевна очень переживала, что у неё украли сумку, потому что в той были награды ее покойного мужа. Мол, один коллекционер предложил ей за них такую астрономическую сумму, что она даже не решается её назвать вслух. Думаю, от переживаний у вашей сестры и наступило ухудшение.