Адвокаты не попадают в рай

— Пропасть-то она пропала, но не прошло ещё положенных по закону трёх суток с момента обнаружения отсутствия гражданки Мироевской Надежды Сергеевны по месту её регистрации, — раздражённо обронил Илья.

— Отправь сестру пропавшей в отделение полиции того района, где та проживала, — подсказала я.

— Так неугомонная дамочка оттуда ко мне и притопала, — сокрушённо вздохнул Хитрый Лис. — Из отделения её развернули, и бабка явилась в вышестоящую инстанцию. Теперь вот требует адвоката, хочет меня засудить. А у меня куча работы, совершенно нет времени заниматься тяжбами с ветеранами двух войн.

— Тогда просто заведи дело. Жалко тебе, что ли? — фыркнула я.

— Ага, ещё один висяк на себя брать? — взорвался следователь. — У меня и так девяносто три дела в производстве. А Мироевская эта, скорее всего, вообще не найдётся. Померла где-нибудь в переходе, а люди мимо проходят, думая, что бомжиха пьяная спит. Знаешь, сколько старушек по статистике за год пропадает неизвестно куда?

— Не знаю, — честно призналась я.

— Лучше тебе и не знать, — тяжело вздохнул собеседник. — Так что приезжай, Агата, поскорее, пока бабка себе какого-нибудь фанатичного правозащитника не спроворила.

— Отлично, сейчас буду, — проговорила я, поднимаясь с рабочего места.

И тут мой рассеянный взгляд скользнул по умоляющему лицу Маши Ветровой. Первая красавица нашей конторы держала в руках файл с наконец-то распечатанными бумагами и не сводила с меня льстивых глаз.

— Агатик, насколько я поняла, ты в управление едешь?

Голос ее был сахарно ласковым, и мне сделалось не по себе. Обычно-то Мария держится со мной холодно, даже заносчиво, а тут вдруг такая метаморфоза. К чему бы это?

— Да, к Лисицыну, — подтвердила я, сбитая с толку чересчур приветливым обращением, за которым, как я полагала, должна последовать некая просьба. Так оно и вышло.

— Прихвати документы для следователя Егорова, он в соседней комнате с Лисицыным сидит, — пропела Маша, вручая мне файл.

— Нет проблем, — покладисто откликнулась я.

И тут в наш разговор вмешалась Кира Ивановна.

— Ну уж нет! — резко сказала она, и её бас прогремел на весь офис, как трубный глас над Иерихоном. — Мария, отдай документы водителю, пусть тот отвезёт.

— Так ведь потеряет, — страдальчески сморщилась Ветрова. — А я полдня бумаги распечатывала.

— Не потеряет, — хмыкнула секретарша. — Он же водитель, лицо ответственное.

— Правильно, ответственное, — подхватил Борис, тоже недолюбливавший Банкина с момента, когда Эд Георгиевич назвал парня «сынком».

— Как вы не понимаете? — чуть не плакала Мария. — Я не могу доверить Полу важные бумаги!

— Не беспокойся, Машенька, за Банкиным Агата присмотрит, — веско сказала Кира Ивановна и выразительно посмотрела на меня.

В принципе я не возражала. Нужно присмотреть — значит присмотрю.

Получив задание, Пол, потягиваясь, вышел за мной следом на улицу и, зевая, проговорил:

— Бензинчику не отольёшь? А то я на работу опаздывал, на заправку не успел заскочить, а тут, будьте-нате, с заданием послали.

Я недоверчиво покосилась на ржавую «пятёрку» редкого в наши дни морковного цвета, которым в середине семидесятых Волжский автомобильный завод красил большую часть сходящей с конвейера продукции. Сейчас такой раритет стоил долларов сто, не больше, но я не сомневалась, что Пол с его умением втираться в доверие к людям выцыганил автомобиль у кого-нибудь бесплатно.

— Может, лучше на моей машине поедем? — предложила я, не слишком-то доверяя развалюшке Банкина.

— И то дело, — живо откликнулся водитель, устраиваясь на переднем пассажирском сиденье «Мини-Купера».

Окающий говор раньше никогда меня не раздражал, но всё, что произносил Павел Алексеевич, отчего-то невероятно злило. Хотя, может, дело вовсе не в диалекте, на котором тот делал свои заявления, а в нём самом. В той развязной наглости, с которой держался с нами, своими коллегами, в то же самое время стараясь выглядеть бедным сиротой перед Эдом Георгиевичем. Что, надо сказать, у него прекрасно получалось. При всём своём прожжённом цинизме парень был, безусловно, талантлив как актёр, и лично мне казалось расточительством, что он тратит свой дар на разводку доверчивого владельца адвокатской конторы. О чём я и сказала Банкину, стоило нам только отъехать от бюро.

— А кто тебе сказал, что я собираюсь у вас задержаться? — сидя на пассажирском сиденье, усмехнулся водитель и вскинул редкую бровь, отчего его круглое лицо обрело надменное выражение.

— Зачем же ты так рвался у нас работать? — удивилась я, медленно двигаясь в пробке по Маросейке.

— Да понимаешь, — пустился парень в рассуждения, сопровождая речь размашистыми жестами, неуместными в компактном салоне крошечного авто, — я приехал в Москву неделю назад, а меня уже дважды в полицию заметали. Физиономия моя, видите ли, полицейским не нравится. Я и подумал, что надо бы обзавестись знакомством в среде адвокатов. Вот пообвыкнусь в столице и стану артистом. Тогда, будьте-нате, только вы меня и видели.

— Артистом? — переспросила я, подумав, что ослышалась.